месячишко и разочаровался: жрать нечего, теплой одежки никакой, да и от барака до завода топать чуть ли не через весь город. Тут знакомый партиец Комаркин присоветовал пойти на курсы станционных агентов ГПУ – деньги немалые, паек солидный. Стал Мишка постигать азы чекистского искусства. Его учили:
«Мы уничтожаем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материала и доказательства того, что обвиняемый действовал словом или делом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого».
Через пол года обучения получил достойную должность: агент первого разряда. И начал новую жизнь – тайную, неизведанную, жуткую. Вынюхивал, высматривал, выслушивал – на вокзалах, в поездах, на дальних полустанках: кто словечком обмолвится, кто взглядом покосится. Сразу на заметку: что, Советская власть не нравится? Кто такой? Какого происхождения?
Кажется, и жену себе высмотрел также: девушка бедная, темная, деревенская – сиделка в Красном госпитале на улице Гоголя. Один недостаток был у Казимиры: полька она, из Виленской губернии. Поэтому мать, будучи женщиной набожной, брак не одобрила. Мишка в Бога не верил, верил в Интернационал, а старинный предрассудок матери простил: посылал ежемесячно четвертной на житье-бытье. Гутта Берковна взамен посылала к сыну подраставших братьев и сестер. Он помогал: Софью и Евгению в органы госбезопасности пристроил, Соломона – на железную дорогу, Николая (будущего Героя Советского Союза) – в школу Кремлевских курсантов. А свояченицу Мальвину определил уборщицей в Большой дом. Уже тогда сослуживцы говаривали: Миша – делец, Миша – король блата. И то: железнодорожный билет нужному человеку достать – Брозголь, путевку в дом отдыха – он же. Услужливый!
Чекист Михаил Брозголь. Фотография 1930-х годов
Видать, тем и приглянулся начальнику Дорожно-транспортного отдела Ленинградского ГПУ Перельмутру. Облагодетельствовал он Мишку, взял к себе в секретари. И не ошибся: тот перельмутровскую премудрость быстро усвоил – все дела втихую обделывать, а уж потом ими хвастаться. Если же какой чекист начнет принципи-альничать, то затыкать ему глотку. В 1932 году, к примеру, пришел из Москвы строгий приказ о повсеместном проведении массовой операции против кулацких повстанцев. А где их взять? В деревнях нищие мужики недавней раскулачкой насмерть перепуганы: им не до мятежа. К тому же оружия у них нет никакого, кроме оглобли. А приказ выполнять надо, иначе недолго и на Соловках оказаться. Вот премудрый Перельмутр и придумал: изъять у егерей под благовидным предлогом ружья, а затем переарестовать их и объявить повстанцами: пусть попробуют отпереться от «улик» – свои берданки, чай, не шишками заряжали. Так и сделали. Но нашелся один честный дурак, раскричался: это, мол, обман Советской власти! Пришлось
