Через небольшую паузу я добавила, стараясь говорить, как можно мягче, давя внутри собственное беспокойство:
– Вань, ты можешь рассказать мне о чем угодно, ты же знаешь. Если хочешь, я никому не расскажу твою ситуацию даже Саше и Диме с Макаром.
Воцарилось молчание. Парнишка глубоко дышал, а я думала, подбирая всевозможные варианты, один хуже другого. В конце концов, по истечении нескольких минут, парень перестал сжимать брюки на коленях, будто в попытке порвать и, наклонившись, порывисто обнял меня. Он сжимал мое тело так крепко, что почти душил, но я в ответ тоже силы не жалела. Закончив, он улыбнулся краешками губ и устремил свой взгляд прямо на меня, будто высверливая скважину. Стало не по себе от такого грозного взгляда, но потом Ванька заговорил, своим приятным голосом и чувство пропало.
– Я не знаю, что со мной происходит, – на выдохе произнес Ваня, склонив голову так, что я снова не видела его выражения лица. – Я… уже почти месяц просыпаюсь ночью в различных местах… на улице. А один раз…
Ванек на мгновение умолк, собираясь с мыслями. По нему было видно, как тяжело и непривычно рассказывать свои секреты. Было бы намного проще, если он говорил бы о своей влюбленности или о чем-нибудь еще подобном, невинном, его тайна была много серьезнее. Это можно было понять по его обеспокоенному выражению лица. Будто он боялся, что он скажет свою самую сокровенную тайну, а я перестану быть ему другом, или рассмеюсь ему прямо в лицо.
– Один раз я проснулся в клетке с тигром. Никогда не забуду: шерсть дыбом, пасть оскалившаяся, помятый вид и глаза, наполненные страхом. И лунатизм – это не все. У меня улучшилось обоняние, слух. Теперь я слышу звук микроволновки с заднего двора, – усмехнулся Ваня, вновь замолчав.
– Как странно.
– Ага. Вот поэтому я никому этого не рассказывал, пока не убедился окончательно. Знаешь, у меня в семье был дед, и он лунатил. Так вот, бабушка его приковывала к кровати, ну и я попробовал так же, вот только привязать себя довольно сложно, поэтому я пошел в оружейный магазин и купил наручники.
– Ты что?
– Я хотел остановить все это, понимаешь? – Ваня взглянул на меня глазами отчаяния и, испустив тяжелый выдох, продолжил. – Но это не помогло. Ночью я снова проснулся на улице, а дома нашел разорванные в клочки наручники.
– Но, ты не мог их разломать… – начала я.
– Не могу, но ночью, видно, мне все под силу.
Мы снова умолкли, сидя в комнате, где из света горела лишь настольная лампа. Поразмыслив вновь, я вспомнила еще один случай, связанный со странным поведением Вани или окружающих на него. Это было, когда мы вместе пошли к моей бабушке. У нее, сколько я себя помню, постоянно были собаки разных пород. Сейчас же у нее живет старенький пудель Билл – беззлобный пес, вырастивший вместе со своей дворовой любовью нескольких щенков. Я вспомнила, как Билл отреагировал, когда Ванька зашел на порог. Безропотный и добрый пудель вдруг зарычал, поднимаясь в холке. К тому же глаза у зверя были очень испуганные, бешеные, но
