и неосознанным жестом провела пальцами по губам, а потом потерла успевшее поджить запястье. На нем красовался длинный и довольно глубокий порез. Крови вытекло прилично, рука была перемазана до локтя, одежда в пятнах и разводах. Теперь она уже и сама не смогла бы определить, где ее кровь, а где Камаля.
Голубоглазый красавец Наг разве что зубами не скрипнул. Проследил ее жест взглядом и сухо проговорил:
– Потом тебя накормят и приведут в порядок. После этого ты сможешь отдохнуть.
Очень приятно. Вымоют, покормят. Как домашнюю зверушку.
– Спасибо, – проговорила Лера, чувствуя при этом нарастающее раздражение.
– Больше вопросов нет?
– Нет.
Она уже хотела отвернуться, но тут мужчина неуловимо подался вперед, как-то вдруг нависнув над ней. Голубые глаза, вполне человеческие теперь, вспыхнули странным огнем.
– Я очень зол на тебя, – произнес он.
И вышел прежде, чем она успела ответить.
Оставил последнее слово за собой? Хотелось запустить в дверь чем-то тяжелым, но Лера только сердито выдохнула. Он так и не сказал, что ее ждет!
Потом она вдруг подумала, что светловолосый красавчик так, наверное, мстит ей за то, что заставила их побегать. Не оценила, видите ли, великой чести стать Умрановской невестой. Но вообще-то она не просила, чтобы…
Дверь комнаты открылась, а она чуть не подпрыгнула от нервности.
На пороге стояла прислуга. Женщина лет тридцати пяти, непримечательное лицо, темная или сильно загорелая кожа, темные глаза, в которых застыло равнодушное выражение. Молча кивнула и замерла, а Лера уставилась на нее, чувствуя, что сердце сейчас выпрыгнет из груди.
Они так и смотрели друг на друга, и Лера еще подумала – немая, что ли?
А потом поняла, что та ждет разрешения… Честно говоря, после этого любви у нее к братьям Умрановым не прибавилось. Рабовладельцы.
Прочистила горло, приосанилась и проговорила:
– Войдите.
Вышло немного сдавленно. Женщина поклонилась ей и скользнула в комнату. Двигалась она неслышно и быстро, у Леры невольно возникла ассоциация со змеей, однако она не стала дальше развивать эту мысль. И без того хотелось зажмуриться и сказать: «Я в домике».
Столько всего на нее за сегодняшний день навалилось! Но она не могла позволить себе такую роскошь.
Сбоку от монументального ложа была скрытая драпировками дверь. Женщина открыла ее и вошла внутрь. Очевидно, там была ванная, потому что через некоторое время послышался шум льющейся воды, а еще через несколько минут женщина выглянула, поклонилась и поманила ее.
Когда Саха сказал, что ее отмоют, Лера не восприняла его слова буквально, но похоже, так оно и будет. Потому что прислуга явно не собиралась никуда уходить. Секунды шли, повисла неловкая пауза.
Лере не нравилась ситуация, когда ее овеществляли, прогибая вроде бы в мелочах, но это было важно для нее. Сохранить личные границы.
