детей Рогозовских – в том числе меня и мою двоюродную сестру Рену. Сказала, что молоденькая врачиха – ее внучка и хороший диагност, ей не только можно, но и нужно доверять. Послушала Васю и сказала, что диагноз правильный. В наших условиях, сказала она, когда трудно надеяться на регулярный приход медсестер с уколами антибиотиков дважды в день, больница – лучшее решение. А она постарается посодействовать, чтобы Нина оставалась там с Васей.
Инфекционное отделение детской больницы № 12 помещалось на Красноармейской, чуть ли напротив нашего дома. Нину удалось оставить в палате (спала на стульях) с запрещением выхода. Нина заботилась не только о Васе, но помогала ухаживать и за другими детками. Жар у Васи держался несколько дней. Потом стало получше. Пенициллиновый курс длился около 10 дней. Вася часто просил: «Читай». Одна из книг, взятых с собой в больницу, была книжка Заходера «Кит и Кот». Стих, давший название книги, Вася знал, но ему было трудно воспроизводить его весь. На магнитофонной записи, сделанной после больницы, Нина делала паузу перед последним словом в каждой строчке, и он ее заканчивал.
Васю вроде бы вылечили, и я их уже ждал дома, но зав. отделением попросила Нину остаться еще буквально на пару дней – больнице не хватало немного до плана по койко – дням. Взамен заведующая обещала продление бюллетеня, чтобы Нина могла побыть с Васей дома. Нина согласилась, и это привело к неожиданным последствиям. Основной принцип брежневского социализма: ты мне, я тебе, в очередной раз не сработал. Обычно проигрывала слабейшая сторона, а не та, которая играла «за государство».
В больницу по скорой помощи привезли детей с фарингитом. Все, кто прошел курс пенициллиновых инъекций, тут же были им заражены – у них был подавлен иммунитет. У Васи начался бронхит, который остановить было нечем. Как – то за неделю удалось справиться с температурой, и Васю с Ниной выписали.
Бронхит перешел в астматический, приступы которого как – то удавалось купировать. Хроническим бронхитом его признали позже. Рекомендации врачей не помогали. Наконец, мы добрались до Ольги Михайловны Андрусенко (до этого она была в отпуске). Одним из средств, которое, нам казалось, могло бы помочь, был крымский воздух. Ольга Михайловна покачала головой и спросила, знаем ли мы речку Рось. Ее микроклимат, сказала она, считается целебным в этих случаях. У нас в институте была база отдыха на Роси, о которой мы, после наводки Любы Коваленко на Крым [Рог 17], никогда не думали. Но тут мы схватились за соломинку. Мое заявление на базу – последняя смена (конец августа – начало сентября) — было тотчас удовлетворено. Домиков уже не было, и мне дали резервный – директорский. Во – первых, за 13 лет работы я ни разу не воспользовался никакими профсоюзными благами и базой в том числе. Во – вторых, я был где – то в передовиках: выполнял план, отмечался в приказах, сдавал темы с высокими оценками комиссий.
С трудом и приключениями мы добрались до базы (150 км от Киева – первый раз казалось очень далеко), вымыли
