рассмеялся.
– Невероятно. Откуда же эти штучки? От природы? Ты сводишь меня с ума.
Я закашлялась от странного неожиданного комплимента и совсем растерялась из-за его потемневшего тяжелого взгляда.
– Просто твои руки… – попыталась объяснить я. – Ты не выглядишь, как человек, у которого могут быть мозоли из-за тяжелого физического труда.
Я снова коснулась его руки и Ал взглянул на свои ладони. Теперь он рассмеялся раскатисто и громко, запрокинув голову.
– Наверно, в моей жизни слишком мало женских ласк. Не зря же мне приходится платить.
Он подмигнул, и я побагровела, понимая суть шутки. А потом даже прыснула, закрыла руками лицо. Его самоирония подкупала. Он нравился мне все сильнее.
– Рубашка, – напомнил Ал.
Я закивала и положила руки на пуговицы. Расстегнув их, я поняла, отчего мозоли. Штанга. Этот мужчина был регулярным посетителем тренажерного зала. Его тело было невероятным. Подтянутый и мускулистый, без капли жира на животе. Такую красоту грех прятать под костюмом. Я снова вздохнула, снимая рубашку и невольно приближаясь. Ал не сделал попытки прижать меня к себе, наоборот, сделал шаг назад. Разумеется, он уловил мой блуждающий взгляд и спросил:
– Все устраивает?
– Вполне, – сипло ответила я, снова опуская глаза.
– Значит, теперь моя очередь смотреть.
Я облизала губы, снова неадекватно радуясь его заявлению. Не так страшно оказаться перед ним сейчас голой, чем, например, снять с Ала штаны или сделать минет. Он вполне мог пожелать это сейчас, и мне бы пришлось подчиниться. Оральный секс не обсуждался, как извращение, разумеется. Он был частью самого секса, за который мне заплатили. Это объяснил еще Альберт.
Ал снял с меня свитшот, и я осталась в джинсах и бюстгальтере. Он провел пальцем от шеи вниз до замочка лифчика. Я не заметила, как он расстегнул его, и почти не почувствовала неловкости, когда моя грудь оказалась не прикрыта.
Может быть, потому что я ее никогда не считала за грудь. Она мне казалась слишком маленькой. Ал облизал губы и избавил меня от белья. Лифчик отправился к рубашке и галстуку.
– Здесь холодно? – спросил он, возвращая все свое внимание ко мне.
Я пожала плечами.
– Нет, кажется.
– Значит, это я заставляю их твердеть.
Он коснулся моего соска, легонько сдавил между пальцами. Я вскрикнула от неожиданно яркой колко-сладкой боли, что пронзила меня. Джинсы вдруг показались тесными. Особенно там, где мои ноги соединялись. Кажется, швы слишком сильно впились.
– Такая красивая, – говорил Алан, пока покручивал мои соски. – Ты знаешь, что ты красивая, кроха?
Я промычала что-то невнятное, смея только помотать головой, и более менее четко сказала:
– Они маленькие.
– Красивые, – настаивал он. – Тебе приятно?
Я снова что-то забормотала, прикрыв глаза. Румянец снова палил щеки. Я не понимала, что со
