style="font-size:15px;"> – Очи, как небо, ясные, ланиты нежные, ликом свежа.
– Еще не определилась. Может, и протухла. – Я огляделась. Похоже, находилась в тюрьме. Пахнет сыростью и мочой. Кушетка подо мной холодная и простецкая. Слева решетка, вокруг стены. Только это какая-то гламурная тюрьма. Все вокруг как будто посыпали искрящимися блестками. Даже дыра, предназначенная, похоже, под нужды, блестела. С тем как тут попахивало… обоссусь, но не пойду туда. Да еще и под взглядом рыжего вещателя. Кроме меня и него в камере никого не было.
– Ты-то как тут оказался?
– Да я – Дурак, вот и оказался.
– Самокритично, однако. А зовут тебя как?
– Меня звать не надо, я сам в любую кутерьму влезу.
– Поняла, отвечать не хочешь.
– Твое имя какое, девица красноликая?
Что ж, обижаться не буду. Может, конкретно в этот момент я и красная. И, в отличие от паренька, имя скрывать не стремилась. Все-таки по ошибке сюда попала.
– Снежка я.
– А я Иван. Дурак.
– Последнее я уже поняла. Только такие дураки, как мы, могли попасть в гламурную тюрьму.
– Ты тоже Дурак?
– Вряд ли. Скорее Дура.
– Похоже, тебе тоже не повезло с фамилией батьки, Снежка.
– Это точно.
Наш диалог походил на бред. Зато смог отвлечь меня от головной боли достаточно, чтобы я смогла встать и пройтись по блестящему полу.
– Слышь, Ванек, а чего это тут так все блестит?
– Да, я слышу. Это магическая защита.
Что ж, теперь поняла, почему он дурак. Я подошла к решетке и провела пальцем по блесткам. Они осыпались редким серебристым дождем, но меньше их на прутьях не становилось. Палец стало слегка покалывать, но больше никакого эффекта эта маникюрная посыпка не вызывала. У меня как раз на ногтях была такая же. Шеллак, сделанный два дня назад. Если они покрывают гелем так же долго, как последняя маникюрщица, да еще с посвящением в свою личную жизнь, начиная с первой влюбленности в детском саду… то уверена, у этого места и правда буквально магическая энергетика.
Стены были тоже блестящими. Обойдя свое место обитания, я вздохнула, уселась прямо на пол и оперлась о стену. Лопатки и попу обожгло холодом. Так и заболеть можно, но вернувшаяся головная боль не давала сосредоточиться на какой-либо мысли. Хорошо хоть, к запаху уже принюхалась. Не знаю, сколько так просидела, но момент, когда Иван решил меня снова разбудить шлепком, просекла и показала ему кулак.
– Ты чего это девушек бьешь?
– Дык я, чтоб очухалась.
– После твоего шлепка кто угодно очухается, прочухается и оприходуется.
Ваня засиял и расплылся в довольной улыбке. Ой, дура-а-ак.
– Рыжий, я имею в виду, ты мне больно сделал. Будь в следующий раз поосторожнее.
– Понял. Поумерить силушку богатырскую.
Сбоку раздались шаги. Любопытство и нетерпение выбраться
