семейный прямоугольный стол и положил в его центральной части, вместо разграничивающей сетки, несколько плоских деревянных линеек. И игра началась…
Наигравшись вдоволь и придя, в конечном счете, к ничейному результату, они договорились, как принято в таких случаях, сыграть последнюю партию. Однако, после нескольких минут решающей игры неожиданно помялся их теннисный шарик.
Вмятина была небольшой, размером с копейку, и Виталик решил ее выправить, подержав шарик над огнем конфорки газовой плиты в кухне.
Алексей и сказать ничего не успел, как его друг уже занес руку с шариком над огнем.
Шарик вспыхнул почти мгновенно, и растерявшийся Горшенков рефлексивно отбросил его на паркетный пол в прихожей.
Теперь уже полыхнуло огнем и паркетное место под шариком.
Все происходило настолько стремительно, что от ужаса на Виталика нашло какое-то странное оцепенение. Он стоял и безмолвно смотрел на все более разгорающийся под объятым пламенем шариком паркетный пол.
Алексей тоже испугался, но, видя, что его друг, буквально, замер от ужаса, инстинктивно схватил валявшийся в стороне бежевый половик (почему тот оказался сдвинутым с его обычного места, они и сами потом не вспомнили) и, накрыв им очаг возгорания, принялся обеими ладонями нещадно бить по этому месту, стараясь как можно быстрее погасить огонь.
И, в конце концов, ему это удалось.
Подняв половик, он увидел, что огня под ним уже нет, как нет и полностью сгоревшего шарика. Зато есть большое темное пятно в самом центре паркетного пола в прихожей и квартира, полная едкого горелого запаха.
Лишь увидев, что огонь потушен, и опасность пожара миновала, понемногу вышел из своего ступора и Виталик.
Придя в себя, он сначала оперативно открыл балконную дверь и все форточки в квартире, затем обильно смочил водой и протер, после этого, насухо появившееся горелое пятно на полу, и лишь потом, в заключение своих «восстановительных» работ, вновь прикрыл его сверху спасительным половиком.
Затем он грустно попрощался с Родионовым и остался один дожидаться прихода своих «родаков» с работы. Кстати, чем тогда закончилась эта история для Горшенкова, Алексей уже и не помнил. Видимо, Виталик, все-таки, ухитрился как-то выкрутиться из этого положения, рассказав родителям свою очередную «правдоподобную» байку, на которые он, поистине, был большой мастак…
Обменявшись улыбками по поводу пятна на паркете, друзья прошли в комнату Горшенкова.
– Ну, как съездил в Москву? – спросил Родионов у своего друга.
– Нормально, – ответил Виталик. – Прикинь, заходим в забронированную для нас московскую гостиницу, а там, в гостиничном «предбаннике» – уже болтаются «Доцент» и его доблестная стайерская команда. Ну, я ему шутливо и говорю: «Марк, привет! Ты зачем все наши номера занял?». И тут он мне в ответ гремит своим басом на весь переполненный людьми вестибюль: «А где ты здесь видишь номера, Виталь? Камеры в «Матросской тишине», и те разрядом выше!». Наши обе команды,
