поселить свою невесту, будущую жену, после кого-то. Да и любовниц предпочитал селить на разных территориях. Так оно спокойнее.
Она нерешительно топчется у порога, не смея пройти внутрь. Показываю ей пример. Вхожу. Включаю свет. Две комнаты. Кухня. Удобства. Если бы она сразу прошла внутрь, могла бы понять: до неё здесь никто не жил. Слишком пусто и стерильно чисто: идеальный ремонт и запах краски, штукатурки, новых обоев. Не самый худший запах. В нем только нет жизни. Сплошная пустота.
Новая мебель. Огромная кровать посреди спальни с новейшим матрасом, покрывалом, подушками. Девчонка проводит пальцами по наволочке. Глаза у неё как блюдца. Только истерик мне не хватало.
Беру её за руку. Она вздрагивает. Как в сторону трусливым зайцем не отпрыгнула – не знаю. Плохо. Веду её на кухню. Мебель, плита, утварь. И прокол – абсолютно девственный холодильник. Чёрт. Ни чая, ни кофе в шкафчиках. Хорошо хоть вода в кране есть.
Некстати понимаю, что голоден. Это Сева остался пробовать разносолы в «Дон Кихоте». А я, кажется, даже толком не обедал. Девчонка, наверное, тоже.
Делаю по телефону заказ и искоса наблюдаю, как она потерянным судёнышком бродит по кухне, дёргает жалюзи и что-то высматривает в полумраке.
– Подойди ко мне, – командую, выводя её из задумчивости. Она послушно подходит. – Ближе, – я жену хочу или собаку? Недовольно бьётся где-то на подсознании жестокая мысль.
Снова прикасаюсь к ней и чувствую, как она подавляет в себе желание отпрянуть.
– Так не пойдёт, – ловлю её напряжённо-недоумённый взгляд. – Ты боишься меня?
– Нет, – вероятно, врёт. Но получается у неё неплохо.
– Я противен тебе?
– Нет.
– Тогда почему ты каждый раз вздрагиваешь, когда я к тебе прикасаюсь?
– Не привыкла? – она задирает вверх подбородок. Не резко, совсем немного, но этот жест от меня не ускользает. Какая смелая строптивая девочка. Зажатая со всех сторон, как плохо посаженное дерево.
– Тогда самое время привыкать, – снова беру её за руку и перебираю пальцы. Затем притягиваю к себе. Ближе. Между своих ног. Соляной столп её имя. Жена Лота.
Провожу ладонями от кончиков пальцев до предплечий. Она снова вздрагивает. Зажимаю бёдрами ноги, чтобы не сбежала.
– Ничего не будет, не бойся, – слишком резко, чтобы её успокоить. – Ты должна привыкнуть ко мне. Времени мало, но ты же будешь стараться?
– Буду, – голос её звучит отстранённо. Только мёртвой статуи мне не хватает рядом. Варшавин будет безумно рад меня обстебать, смешать с грязью и снова послать куда подальше.
Я отпускаю её и поднимаюсь. Я большой, а она кажется хрупкой и очень юной. Поднимаю её подбородок. Смотрю в глаза. Она взгляд не отводит, но её всё же слегка трясёт. Я чувствую дрожь её тела. Не прикасаясь. Улавливаю пальцами, что едва-едва касаются кожи.
Наклоняюсь и прижимаюсь губами к губам. Свежие. Нежная. Пахнет мятой. У поцелуя холодный вкус. Отстраняюсь.
