слышно, Вадим даже мог бы прикинуться, что не расслышал, но нет так нет. Жаль, конечно, но девчонку можно понять. Вряд ли её настроение вообще располагает к сексу, тем более – с первым подвернувшимся под руку Вадимом. Хотя он её все-таки трахнет. Просто чуточку попозже.
Дягилев приподнимается на руках, слезает с Сони, садится нормально, забирает уже из рук замершего у автомобильной дверцы Бориса плед, накрывает им дивные ноги Сони. Вот болван же Афанасьев, такое длинноногое чудо пускает гулять в одиночку. Нет, Вадим уверен, что у старика Афони не было желания выставлять дочь из дома. Скорей всего, он Софию просто решил припугнуть, рассчитывая, что она замерзнет и вернется домой послушно следовать отцовской воле, но…
Вот этому и намерен помешать Вадим. Тем более, что Соня явно может подхватить воспаление легких и еще что-нибудь не особенно аппетитное, бегая по улице босиком и почти без одежды. Так что Афанасьев Вадиму еще "спасибо" сказать должен бы за такую заботу о его дочери.
Представив, как Старик все-таки созревает на это, Вадим не может удержаться от смешка. Картина представляется бы колоритная по самой своей сути.
– Боря, у тебя горячее что-нибудь есть? – произносит Вадим, разглядывая синеватые губы зайки. Нет, у самого Вадима тоже были методы согревания окоченевших женщин, вот только эта конкретная – со стыда наверняка сгорит во время секса в присутствии водителя. И без особого повода такую нервную встряску ей устраивать не стоит.
– Кофе, – откликается водитель. – В термосе. Подойдет, Вадим Несторович?
– Давай сюда, – деловито качает головой Вадим.
Термос Боря достает тоже из багажника, по пути сделав таинственный крюк к скамейке. Что-то оттуда берет и возвращается к машине. Вместе с термосом в руки Вадима ложится и маска, которую он выдавал Соне, чтобы спрятать её симпатичную мордашку от соглядатаев Баринова. Надо же, какой Борис ответственный – хозяйское имущество примечает. И надо же – зайка сохранила масочку!
– Ошейник выбросила? – с мягким укором спрашивает Вадим, бросая на девушку косой взгляд. Спрашивает абсолютно без раздражения. Она еще не понимает ценность такой вещи как ошейник, Вадим и надевал его на неё не как на свою сабу. Так. Девочка-игрушка, случайно попавшая ему в руки.
– Простите, – виновато шепчет Соня, отчаянно ежась, и укутываясь в плед по шею. – Не могла же я домой прийти еще и в ошейнике.
– Да-а-а, твой папочка вполне мог поинтересоваться, кто на тебя его надел, – произносит Вадим, наливая кофе в крышку термоса. Наливает и принюхивается – от кофе ощутимо паънет алкоголем. – Коньяк? Боря, ты что, бухаешь на работе?
У водителя пылают уши. Ну, еще бы, такое палево. Теперь понятно, почему кофе в термосе, хотя в каком-нибудь МакАвто подавали же наверняка в стакане. Но кофе в стакане про запас не отложишь, да и коньяка в него не дольешь.
– Только после конца смены, Вадим Несторович.
– Ну-ну, – скептично откликается Дягилев. –
