выберет место.
– Нравится? – с легкой усмешкой осведомился он, сунув руки в карманы плаща.
– Нравится, – согласилась она и повернула голову, осматривая паб с уже иной целью. Приметив столик у стены, который как раз освободила уходящая компания, девушка двинулась к нему. – То, что нужно.
Филипп взял у нее куртку и, все еще безупречно исполняя роль британского джентльмена, повесил ее на вешалку в углу, определив туда же свое пальто. Габриэль поблагодарила легкой улыбкой и обошла стол, чтобы занять место, позволяющее сидеть спиной к стене.
Да, это было своеобразным индикатором тревожности, но сейчас следование старой привычке было лишь еще одной монеткой в копилку приносящих спокойствие ритуалов.
На большой грифельной доске над барной стойкой были написаны мелом особые предложения, на тяжелом столе – действительно дубовом, как и обещало название – лежало меню в черном кожаном переплете.
Они расположились напротив друг друга; Габриэль опустила глаза, изучая меню, Филипп ждал, пока она выберет, украдкой рассматривая ее в ненавязчивом приглушенном свете паба. Она чувствовала его взгляд – и невольно представила себя со стороны.
Габриэль знала, что похожа на итальянку: густые темные – почти черные – волосы, слегка смуглая кожа с оливковым оттенком. Родная Бельгия была богата приезжими, но родители никогда не говорили, в чьей именно родословной замешалась жаркая южная кровь.
Экзотический контраст подчеркивали потертые джинсы и простая белая рубашка с треугольным вырезом, рукава которой она закатывала почти по локоть, так, что на запястьях были видны большие часы на белом ремешке и причудливый браслет черненого серебра. Огромные глаза на бледном лице были карими, почти черными, дополняя уже сложившийся образ южанки.
Филипп, по контрасту, казался северянином. Зигфрид – высокий, с растрепанными прядями волос, при свете оказавшихся темнее, чем почудилось на первый взгляд; светлоглазый шатен с тяжелыми чертами лица и упрямым, решительным подбородком.
Она заставила себя сосредоточиться на меню.
– Могу я принять заказ? – поинтересовался словно соткавшийся из воздуха официант в темно-коричневом фартуке.
– Кролик с горчицей. «Звезда Истбурна», пинту. – Ей не хотелось думать, и выбор оказался практически случайным.
– Того же, две пинты. Баранину и абрикосовый пирог. – Он даже не посмотрел в меню, словно знал ассортимент этого паба наизусть.
Официант кивнул и испарился, так же бесшумно и незаметно, как и появился.
– Думаю, они нацеливались на дух викторианской Англии, – сказал Филипп, первым начиная ни к чему не обязывающий разговор. – Хотя мне кажется, что немного перестарались.
Он говорил неспешно, подчеркивая согласные и четко проговаривая слова, но в речи все равно скользила легкая неправильность, своеобразный акцент на букву «р», и Габриэль на мгновение задумалась, пытаясь
