я, было, начал расспрашивать его, как добраться до железнодорожной станции, да не тут-то было! Мягко взяв меня под локоть, председатель сельсовета поведал мне, что он, якобы, сам служил на торпедном катере на Балтике, а у них в селе последний раз моряка видели лет 25 назад и по такому случаю, он приглашает меня к себе домой на свежину. А поскольку поезд на ближайшей станции в обратном направлении будет в районе полночи, то и проблему доставки меня на станцию он берет на себя. Деваться мне было некуда, да и что такое свежина, заодно хотелось узнать.
И вот мы идем по сельской улице к нему домой под ласковым весенним солнышком вдоль утопающих в цветущих садах чистеньких украинских хат. Проходя мимо одной из них, председатель сказал, что это дом матроса Чорнописчука и его мать очень просила зайти к ней буквально на минуту. Не успел я сообразить, о чем он сказал, как он решительно надавил на клямку запора калитки и вошел во двор, увлекая и меня за собой.
Посреди двора стояла далеко не молодая простоволосая худенькая женщина и, очевидно, ждала нас. По ее внешнему виду и зашуганному выражению лица было не трудно догадаться о лежащих на ее плечах тяжелой ноше домашних забот и деревенского труда. Увидев нас, она сразу поняла, что перед ней морской офицер с того самого корабля, на котором служит ее сын. И тут случилось то, чего я никак не мог ожидать. Она бросилась к нам навстречу и вдруг передо мной упала на землю на колени. Не успев дать мне опомниться, что происходит, она схватила своими натруженными руками мои руки и попыталась их целовать. Это было ужасно! Со смешанными чувствами недоумения, стыда, гнева и еще чего-то для меня позорного, я отдернул их, быстро отпрянул и выбежал на улицу. Для меня это был настоящий шок! Более отвратительного в тот момент ощущения я себе и представить не мог.
В моей голове был полный раздрай. Наверно, она подумала, что от меня может зависеть судьба ее сына? Но, ведь, это совершенно не так! Тогда зачем она это сделала? А вот председатель, который при виде этой картины был совершенно спокоен и равнодушно наблюдал за происходящем. Видя мое замешательство, и, очевидно, горящее гневом и стыдом лицо, он что-то пробормотал, типа «у нас здесь так принято» и попытался поскорее переключить мои чувства на ждущую нас свежину и, прибавив шагу, повел к себе домой, который оказался совсем рядом.
Дальше все оказалось вполне банальным. В большой прохладной комнате украинской хаты, красиво украшенной различными кружевными накидками, занавесками и рушниками с украинским орнаментом, нас ждала нарядно одетая хозяйка. На застеленном ослепительно белой накрахмаленной скатертью столе у распахнутого окна красовалось огромное расписное глиняное блюдо с высокой горой наваленными вкусно пахнущими и изумительно приготовленными шматками молодой свинины. Собственно, это и была та самая свежина, на которую меня пригласил председатель сельсовета. Другим украшением стола был внушительных размеров запотевший граненый графин ледяного и чистейшего, как слеза ребенка,
