лучшим секретарём, которые у меня только были, я бы давно выкинул тебя прочь.
– Как будто вы у нас образец добродетели, – хмуро выпрямилась я, спихивая с себя кошку.
– Стёпа, я взрослый мужчина и кнес. Я могу ответить за все свои проступки. Я даже откупиться могу. А ты всего лишь дерзкий мальчишка, к тому же несовершеннолетний. Я тебя очень прошу – будь осторожен. Я-то закрою глаза на твои выходки, а кто-то другой всыплет тебе по первое число и будет в своём праве. Я не буду больше читать тебе нотаций, просто предупреждаю – есть ситуации, в которых даже я тебе не смогу помочь.
Он поднялся и ушел, а я хмуро кусала губы. Терпеть не могу, когда меня ругают, но еще больше – когда за дело. Отец тоже всегда так делал: не орал, не рычал, а просто объяснял мне, что могло случиться, если бы я попалась. Он неустанно мне напоминал, что не всегда сможет быть рядом и вытащить меня из очередного скандала. Я же только кивала, улыбалась и делала по-своему. Что ж, отца здесь нет. А Дамир… Дамир, может, и прав, но только ничего страшного я не делала. Подумаешь, букеты заменила! Не долговые же бумаги выкрала, как кнес Ольхов. Он-то сам, думая, что я не вижу, кое-какие расписки со стола градоправителя в карман сунул. Не учёл только, что в зеркале всё отражалось.
Я же не стала вопить во всё горло: вор! вор! Нет, я тактично не заметила. А он из-за какого-то дурацкого букета вспылил!
– Вот так, Кошка, и разбиваются мечты, – сказала я своей красивой и толстой спутнице, чеша её за ухом. – А я ведь за этого мелочного человечишку собиралась замуж выйти. Кто дура, я дура? Может и так.
Голод всё же заставил меня выйти из комнаты и осторожно спуститься вниз, в столовый зал. Я тихонько устроилась в уголке, заказала себе стакан молока и булку, и принялась слушать, что говорили вокруг. А тему они обсуждали преинтересную: несостоявшуюся дуэль кнеса Ольхова с Борисом Ермиловым. Оказывается, этот самый Борис был младшим братом покойного купца и, навестив могилу усопшего и обнаружив там легкомысленный букет с однозначной запиской, заподозрил, что кто-то поглумился над местом упокоения брата, а уж когда, пылая праведным гневом, примчался в его дом и обнаружил рыдающую вдову, сразу всё понял. Разумеется, это кнес Ольхов, известный своим скандальным поведением, во всём виноват!
Я втянула голову в плечи. Ой, мамочки! Не такого результата я ожидала.
– А дальше что? – спросила я замолчавшего рассказчика за соседним столом.
– А дальше, знамо дело, Ермилов сюда примчался бить морду Ольхову. Кажется, даже успел один раз ударить. А потом кнес его скрутил, что-то ему сказал и они пили вместе. Дамир, конечно, гусь! Всё понимаю, но букетики на могилу – это мерзко.
– А где сейчас Ермилов? – тихо поинтересовалась я.
– Где-где, Дамир его в кабак утащил!
Я подскочила и побежала на улицу ловить пролетку. Конечно, уже поздний вечер, почти что и ночь, но стыд жег мне пятки.
Кнес Ольхов самым нежным образом любил в Даньске заведение под названием "Чайная роза". Чай там не
