но не обращённый в зомби. Осмотрев округу и не найдя поблизости больше ничего подозрительного, подхожу к нему и, присев рядом, внимательно осматриваю труп. Его левый бок был весь в запёкшейся крови, сквозь разорванную одежду на теле виднелась глубокая рана. Я не судмедэксперт, поэтому понять, чем такую могли нанести, не смог. Ясно одно – причиной смерти стала потеря крови, а значит это не укус и не огнестрельное ранение. А самое главное – тело лежит давно, может быть, даже с первых дней. Это значит, что можно немного расслабиться и продолжать движение дальше.
Возвращаюсь к чемодану и аккуратно поднимаю его. Чемодан нетронутый, выходит, убили его, не пытаясь ограбить. Вскрывать не стал, копаться в носках и трусах мертвеца не было ни малейшего желания. Всякие патроны, гранаты и прочие нужные вещи там точно не будут лежать, человек его собирал еще в мирное время, скорее всего, для поездки на поезде. Поэтому, оставив чемодан сиротливо и нелепо стоять среди леса, недалеко от трупа своего бывшего хозяина, иду дальше.
Пройдя еще сто метров вперед, обнаруживаю очередную страшную находку. На этот раз умерший был без чемодана. Тело немного полноватого мужчины, лет около пятидесяти, было целое, чего не скажешь о его ногах. Обе ноги ниже колена, имели страшные открытые переломы с торчащими из лохмотьев посеревшего мяса, пожелтевшими костями. Следов не было видно, прошло немало времени с момента смерти, но судя по ободранным ногтям на пальцах рук, с застрявшей под ними землей, прежде чем умереть, он сумел доползти сюда сам. Что же там такое произошло впереди? Стали одолевать плохие предчувствия, но выбора нет и надо продолжать двигаться вперед.
По мере продвижения, страшных находок становилось всё больше, мертвые люди с различными ранами и повреждениями на телах стали попадаться всё чаще. В какой-то момент впереди показалось здание вокзала, с перронами по обе стороны железной дороги. Картина, представшая пред нами, превзошла многое виданное нами до этого. Кирилла сразу скрутило, и он мощным фонтаном выплёскивал содержимое желудка на землю. Витя снял запотевшие от волнения очки, начал протирать их молча. Берсерк стоял в ужасе и растерянно хлопал глазами. А мы на пару с Кузьмичом грязно выругались, как могут ругаться только люди, выросшие на самых окраинах города, в момент глубокого потрясения. Кузьмич полез за пазуху и достал оттуда флягу. Смотря, как он жадно глотает содержимое, я попросил:
– И мне дай, надеюсь, у тебя там тот же ядрёный самогон, он сейчас будет очень кстати.
– Держи, я не знаю, что там за мясорубка была, но без приёма по сто грамм, для снятия стресса, никому не советую туда идти. – произнёс он, протягивая мне флягу.
Я сделал пару глотков, даже не почувствовав вкуса, и передал фляжку дальше, велев всем отпить, даже Берсерку. Проследив внимательно, чтобы никто ни сфилонил, объявил перекур на пару минут. Достав сигарету, стал жадно глотать дым большими затяжками, пытаясь унять нервы. Все, кто курил, выкурили свои сигареты,
