совсем забыла, что здесь присутствует ее дочь, для которой ее матримониальные затеи всегда составляли источник неиссякаемого веселья.
– Я бы предпочла остаться с вами, мамочка, – произнесла Гвендолин, не желая понимать намек.
Леди Сесилия была абсолютно права, жалуясь на невоспитанность дочери. И сейчас она скорбно вздохнула, словно призывая леди Памелу в свидетели возмутительного поведения Гвендолин.
– Я должна обсудить с тетей Пэм важный вопрос, – нахмурилась Сесилия.
– Джеймс – мой брат, и я имею право знать все, что касается его, – отрезала Гвендолин и устроилась в кресле поудобнее, всем своим видом показывая, что никуда не собирается уходить.
– Пусть остается, она уже большая, – вмешалась леди Памела. – В конце концов, Гвендолин имеет право знать, кого мы сватаем Джеймсу. Ведь его жена – будущая хозяйка Гвендиля.
Настроение девушки резко испортилось. Тетя Пэм могла бы не упоминать об этом. Конечно, она прекрасно знает, что когда Джеймс женится и у него появятся дети, Гвендильский замок полностью перейдет в его распоряжение. Но зачем напоминать ей о том, что ее любимый дом на самом деле совсем не ее?
– Хорошо, – вздохнула леди Сесилия. – Но я жду, тетя Пэм…
Памела улыбнулась и сложила морщинистые руки на коленях. Она предвкушала реакцию Сесилии и не торопилась с рассказом.
– Девушку зовут Марион Гастингс. Я видела ее фотографию в модном журнале. Она очень миленькая, прекрасно одевается…
– И до сих пор не замужем, – пробормотала Гвендолин как бы про себя, но с расчетом быть услышанной.
Леди Сесилия метнула на дочь угрожающий взгляд, но ничего говорить не стала.
– Гастингсы очень состоятельная семья. Ее прадед разбогател, торгуя углем, и сейчас они владеют процветающей угольной компанией. Марион и ее старшая сестра Констанция – единственные наследницы всего состояния…
– О, кузен МакНорман отхватил лакомый кусочек, – снова произнесла Гвендолин.
– Замолчи, Гвен! – раздраженно бросила Сесилия. – Дай послушать!
Гвендолин невинно захлопала ресницами.
– Через две недели Марион приезжает погостить к сестре, и Джулия, мать Уолтера МакНормана, абсолютно определенно сообщила мне, что девочка намеревается как следует приглядеться к местным женихам. Американцы, видимо, ее не устраивают.
– А сколько ей лет? – немедленно полюбопытствовала Гвендолин.
– Двадцать восемь, – не очень уверенно ответила леди Памела и покосилась на Сесилию. – Конечно, Джеймс чуть моложе, но разве в этом дело…
– Тетя Пэм, Джеймсу всего двадцать пять! – воскликнула Гвендолин с притворным укором. – Она на целых три года старше его. Нет, это не годится!
– Гвендолин!
На этот раз в голосе леди Сесилии послышался настоятельный приказ молчать.
– В том же самом письме Джулия вскользь упомянула о том, что
