в том числе. К нам отчетливым шагом направлялась невысокая женщина на огромных каблуках, прибавлявших ей сантиметров двадцать к росту. Бедра женщины обтягивала юбка-карандаш, которыми она виляла из стороны в сторону. Сверху был жакет аля Коко Шанель. Голову же покрывал черный шелковый платок, из-под которого выбивались пряди блондинистых волос. Женщина подошла к нам,и, не снимая черных очков и перчаток, артистично бросилась в руки моему отцу.
– О, Патрик. Наша бедная-бедная Анна.– с надрывом произнесла она. Говорила она по-английски, но с какими-то французскими нотками.
Я сделала шаг в сторону, дабы меня не снес этот танк наигранной скорби и печали.
Все вокруг закивали. Женщины тут же поднесли свои гипюровые белоснежные платки к уголкам глаз, промачивая их. Неужели их так растрогал этот спектакль. И что это вообще за актриса? Я снова повернулась к отцу. Он обнимал эту женщину, еле сдерживая подступившие к глазам слезы. Увидев мой недоумевающий взгляд, он тут же отстранился от женщины, разворачивая ее ко мне.
– Патрисия, дорогая, познакомься, это моя дочь София.
Я сразу вспомнила лицо мамы, изображавшее «эту недофранцуженку», как она всегда называла ее. «Здгхаствуйте, пожялуйста…Сет хоме теперь мой мюююж.».
Она посмотрела на меня, немного отодвинув очки с глаз. И снова натянув их обратно, протянула мне правую руку, обтянутую черной перчаткой из крокодильей кожи. На указательном пальце, прямо поверх бедного крокодила, который доживает свой век в виде перчаток, красовался золотой перстень с огромным камнем, который, если случайно отразит солнечный свет, может не хило ослепить.
– София, наконец-то мы встретились, дорогая, я так рада с тобой познакомиться. – все с тем же акцентом произнесла Патрисия, целуя воздух в районе моих щек.
– А я-то как рада. Мама мне столько о вас рассказывала. – радостно сообщила я ей, целуя воздух, подражая ей.
– Надеюсь только хорошее?
– Конечно. – особенно о вашем французском акценте, который действительно придает вам «Шагггм». –передразнила я ее.
Улыбочка на ее лице тут же поползла вниз. Она отдернула руку.
– Благодарю, дорогая. Но не будем забывать, по какому печальному поводу мы все здесь собрались. – она снова всхлипнула, смахивая с щеки слезу, появившуюся, как по заказу. В это время появился священник, и мы поспешили на свои места. Я села между отцом и Дэвидом. Патрисия вцепилась в Патрика, не давая ему возможности поговорить или даже повернуться в мою сторону. Дэвид наклонился к моему уху и шепнул.
– Ты молодец. В тебе даже больше от Хартов, чем ты думаешь.
Я не знала, хорошо это или плохо, но одно могу сказать точно. Пока я нахожусь здесь, среди этих акул, лучше показать свои зубки и не быть съеденной на поминках, вместо пирога. И это я поняла на второй минуте после появления Патрисии.
Впереди меня ждет знакомство
