поганые!
– Да мне хоть китайцы, – двинул диакона по затылку отец Василий, выпихнул его из кладовки во двор, оправил рясу и, приосанившись, вышел следом. – Нам с тобой, Алексий, дело надо делать, – веско напомнил он. – А если мы так будем относиться... иди обрывай, и, не приведи господь, хоть еще раз эту дрянь в нашем квартале увижу!
Диакон помчался исправлять упущение, а отец Василий, оглядевшись по сторонам, отправился в бухгалтерию, к Ольге.
Едва он увидел жену, на сердце полегчало. Олюшка хлопотала у недавно установленной в бухгалтерии новой плиты, готовя что-то пусть и постное, но невероятно вкусное, отчего запахи разносились по всему церковному двору. Это, конечно, было не по правилам, но жить в своем доме, а точнее, в том, что осталось от него после пожара, они не могли, а снимать квартиру у чужих людей не хотели.
– Что у нас на обед? – потирая руки и сверкая глазами, поинтересовался отец Василий.
– Вот вчерашние морковные котлетки остались, – виновато улыбнулась жена. – И немного творожничков испекла, если хотите...
– Очень хочу! – признался священник и тяжело опустился на стул. К отсутствию мяса он привык, но всегда компенсировал это себе изрядным количеством постной пищи – иначе его большое тело рабочих нагрузок просто не выдерживало.
– Вам Костя звонил, – сказала Ольга. – Спрашивал, как мы, не передумали еще...
Отец Василий на секунду перестал жевать. Уговорившись отпраздновать Новый год вместе, друзья сначала как-то не подумали, где они это сделают. И только три дня назад Костя предложил посидеть у него.
– С одной стороны, это нам ехать аж в Шанхай... – рассудительно произнес отец Василий. – А с другой стороны, где еще?
Ольга молчала, терпеливо ожидая, чем завершит свои размышления вслух ее муж.
Огромный Костин дом в районе города со столь же странным, сколь и старинным названием Шанхай был вполне удобен. Правда, почему имеющий колоссальные связи и возможности Костя отстроил свою домину в этом богом забытом районе, было неясно. Не считать же, в самом деле, причиной то, что он здесь когда-то вырос... На то человек и растет, чтобы вырваться за пределы того, с чего когда-то начинал.
Костя прекрасно «вырос», сумел сделать головокружительную для пацана из Шанхая карьеру, и, надо признать, место для своего двухэтажного, крытого заморским металлическим шифером особняка он выбрал интересное, на самом краю широченного, заросшего березняком оврага.
Костин дом возвышался над округой, как капитанский мостик. Там, внизу, шумели верхушки деревьев и поблескивали пруды. Осенью овраг был наполнен сухой листвой, а весной – легкой изумрудной дымкой. Летними слепыми дождями прямо над оврагом вставали в ряд по две-три радуги, а зимой березовые стволы бросали на белый снег долгие синие тени. И над всей этой сокровищницей природы расстилалось огромное синее усть-кудеярское небо.
Живя в такой красоте, пожалуй, можно было и не замечать, что уже в двадцати метрах от оврага начинается район превращенных
