1769 года, когда он в числе других пенсионеров по требованию Академии отправляется в Рим.
Написанные в Италии живописные композиции Щедрина до нас не дошли. Сохранилось лишь несколько рисунков, изображающих целые виды или отдельные зарисовки деревьев, а также две акварели и две сепии. В них сквозь усвоенные приемы ясно проглядывают живое восприятие и увлечение натурой.
Семен Щедрин. Пейзаж в окрестностях Петербурга. Холст, масло. 79 × 107 ГТГ
Итальянскую природу, которую Щедрин до того знал лишь по копировавшимся пейзажам, он увидел теперь в очаровании живой красоты, как поэтическую реальность. Мотивы декоративного пейзажа предстали перед молодым художником как виды с натуры и стали предметом его усердных зарисовок.
Рассматривая в последовательности рисунки Щедрина, сделанные в годы пребывания его в Италии, мы можем видеть, как шел процесс овладения им натурой и как развивалось пейзажное восприятие природы.
При возвращении из-за границы ему была предложена программа на звание академика: «Представить полдень, где требуется скот, пастух и пастушка, частью лес, вода, горы, кусты и прочее». Это была программа идиллического «ландшафта со скотиною». Она отличалась от полученной в свое время Щедриным при окончании Академии только меньшей детальностью и определенностью. Очевидно, из уважения к нему как к вернувшемуся пенсионеру ему дали программу настолько мало конкретизированную, чтобы он легко мог использовать при ее исполнении любой из своих итальянских этюдов или композиционных набросков. Таким образом, Щедрин в своей программной картине трактует традиционную тему условного «ландшафта со скотиною» как перекомпоновку реального вида. Это свидетельствует о передовом, прогрессивном характере его творчества.
То назначение, которое получил Щедрин, – писать виды дворцов и парков – соответствовало его пейзажным стремлениям, его интересу к видописанию. Но если писание видов отвечало его устремлениям, то это еще не значило, что сразу могло привести к удачам. Как раз наоборот, первые виды Царского Села получились сухими, робкими и статичными. Не только архитектура, но и природа вышли в его рисунках какими-то безжизненными. Очевидно, одного приобретенного уменья оказалось недостаточно, нужно было сначала овладеть новыми мотивами, изучить северную русскую природу, изобразить которую Щедрин не имел возможности ни во время пребывания в Академии, ни во время своего пенсионерства. Лучший из рисунков царскосельских видов – «Вид Большого дворца со стороны озера» показывает, что Щедрин еще не освоился с русской природой. Художник изобразил деревья на островке приемами своих итальянских рисунков, и естественно, что они получились безжизненными и отвлеченными. В изображении же дворца, требовавшем точности и соответствия натуре, он протокольно сух. Оба момента – видовой и эмоциональный – оказываются трактованными в разных
