месте. В спальне матрона Лепида с досадой обвела взглядом разбросанные вещи и строго посмотрела на африканских невольниц, торопливо прибирающих комнату.
– Где моя дочь? – Голос Лепиды звенел от гнева. Плетка в руке угрожающе поднялась. – Где Мессалина?
– Молодая госпожа в нимфее, – потупившись, пролопотала самая смелая из них.
Развернувшись, чтобы выйти, жена сенатора Мессалы только сейчас заметила бледную от усталости Хлою.
– Помоги здесь прибрать и жди молодую госпожу, – распорядилась патрицианка, щелкнув в воздухе кнутом.
Гречанка безропотно нагнулась за разбросанными по полу вещами, а матрона Лепида, хлопнув дверью, двинулась по дому дальше. Пройдя через атрий и два узких коридора, женщина достигла желтых стен купальни. Шагнув из-за малахитовых колонн в зал для омовений, сразу же увидела раба Исаака. Юный иудей, опустив зардевшееся смуглое лицо, застыл в напряженной позе с кувшином над порфирной ванной и не знал, куда девать глаза. Он заставлял себя рассматривать затейливую мозаику пола, но взгляд непроизвольно возвращался к ванне. Темные губы его кривила страдальческая улыбка, тонкие ноздри орлиного носа возбужденно трепетали.
Оторвавшись от созерцания ладной фигуры молодого раба, Лепида посмотрела на дочь. Закусив пухлую алую губку мелкими жемчужинами зубов, Валерия нежилась в теплой воде, неспешно лаская свое совершенное тело. Медные кудри, сколотые высоко на затылке, водопадом спускались на лицо. Сквозь огненные пряди всполохами зеленели глаза, томно прикрытые трепещущими длинными ресницами. Гладя себя по груди, животу, промежности, девушка явно забавлялась производимым на иудея впечатлением, то опуская, то поднимая бедра над водой. Тот потел, страдал, томился от стыда, но не мог превозмочь себя и не смотреть на молодую госпожу.
– Валерия! – застыв в гневной позе у колонны, окликнула матрона Лепида заигравшуюся дочь. – Немедленно прекрати!
Исаак вздрогнул и, как на спасительницу, взглянул на госпожу, подоспевшую так вовремя. Патрицианка еще сильнее нахмурилась и занесла хлыст для удара, но бить раба не стала, со свистом шлепнув по воде мраморного бассейна, располагавшегося в центре купальни. Юноша выглядел таким несчастным, что непричастность его к этому действу была очевидна даже ей.
– Моя госпожа, я не хотел! – сдавленно заговорил он. – Я шел на кухню, чтобы взять объедки для щенят, а молодая хозяйка окликнула меня и велела прислуживать при омовении.
– Убирайся к себе на псарню! – скомандовала жена сенатора. – И подбери мне черную суку на сносях.
Всему Риму было известно, что Мессала Барбат держит собак для охоты и что лучше его гончих нет во всей империи. Прежде чем уйти, раб быстро кинул на матрону Лепиду брезгливый взгляд, и жрица Гекаты подумала, что парень не только красив, но и умен.
