его месте.
Моня сглотнул слюну во внезапно пересохшую глотку и провел ладонью по вспотевшему лбу. Его глаза забегали, как два испуганных таракана.
Гренадер неспешно собирал фишки в бархатный мешочек. Снова сменив резкий тон на благосклонный, он продолжил:
– Если все сделаешь правильно, я тебя в обиде не оставлю. – Он с грохотом захлопнул доску. – А теперь можешь идти.
Слабым кивком головы Гренадер показал Моне, что тот свободен.
Ссутулив спину, Моня поплелся к своей шконке.
На следующий день на лесоповале после обеда было шумно. Рычащая толпа из нескольких десятков человек окружила Моню и Романа, которые были готовы вцепиться друг другу в глотки.
Брызжа слюной и кривя губы, Моня, швырнув бушлат под ноги, закричал:
– Среди нас есть сука!
Сбросив с себя куртку на землю, Роман подступил к Моне под усиливающийся гвалт:
– Ты за свои слова ответишь?
Растопырив руки и ссутулившись, Моня пошел на Романа:
– Отвечу, когда время придет. – Моня сплюнул под ноги. – Но не перед тобой, каз-з-зел.
Роман прищурился и двинулся к Моне, словно ощетинившийся волк:
– Ты за метлой следи! А то сейчас передо мной ответишь.
Из толпы понеслись выкрики, по которым было сложно понять, кто чью сторону принял:
– Чего ждешь?
– Мочи его!
– Эй-эй! – крикнул похожий на бурята конвоир. – А ну прекратили!
Его напарник угрожающе передернул затвор «калаша». В этот момент к нему приблизился Гренадер, что-то негромко сказал и сунул в руку свернутую купюру. Обменявшись взглядами, конвоиры прихватили свои автоматы и скрылись за деревьями.
Избавившись от них, Гренадер врезался в толпу. Стоящие люди расступались перед ним, а тех, кто не успевал сделать это, он сам отталкивал со своего пути. Выйдя в круг, он произнес хриплым голосом:
– Моня, объясни, в чем ты конкретно обвиняешь Волю?
– В том, что сука он. – Моня кивком указал на Романа.
Гренадер нахмурил брови и недоверчиво склонил голову набок:
– Что Воля сделал?
– Он к куму ходил, – пояснил Моня, с ненавистью глядя на Романа. – Стучал на нас.
Толпа загудела:
– Сукам у нас не место!
– Вали его!
– Подстилка!
Гренадер поднял вверх руку с открытой ладонью, прося тишины. Когда недовольные голоса смолкли, он снова обратился к Моне:
– А ты понимаешь, что за базар отвечать надо?
– Понимаю.
В голосе Мони послышалось напряжение и неуверенность. Он старался разглядеть во взгляде Гренадера новые правила игры, но никак не мог сориентироваться, отчего практически утратил свой воинственный вид.
Роман в упор посмотрел на Моню, и тот, не выдержав его взгляд, отвел
