>Страстные объятия, жадные поцелуи, томные стоны. Два обнаженных тела, безудержно рвущиеся к близости. Длинные занавески балдахина, закрепленного под самым потолком, отдернуты, дабы никоим образом не стеснять движений любовников. Белоснежная накрахмаленная простыня, украшенная вышивкой с весьма фривольным рисунком, сбилась в самый угол кровати, обнажая волосяной матрас. Другая простыня, вместе с одеялом, и вовсе съехала на пол. На кровати, помимо разгоряченных тел, осталась лишь россыпь из семи подушек разнообразной формы, два чулка – один мужской и один женский, – да нижняя юбка с воланом, случайно зацепившаяся за край изголовья.
Такой беспорядок никак не диссонирует с атмосферой роскошного и чисто убранного будуара. Вооруженный луком со стрелами бог любви, по-детски пухленький и розовощекий, одобрительно взирает на происходящее с украшающей потолок фрески. Дорогие фарфоровые статуэтки, изображающие обнаженных женщин и соединившиеся в объятиях пары, не менее позитивно настроены. Каждая деталь интерьера свидетельствует о чувственности хозяйки будуара и одновременно о ее тонком вкусе и отличном знании всех нюансов переменчивой моды.
Она – высокая, изящная, обладательница светлой, тщательно ухоженной кожи, бледность которой, столь модная в высшем свете, поддерживается при помощи всевозможных мазей и прочих средств. Роскошные огненно-рыжие волосы с трудом удерживаются в рамках, накладываемых сложной высокой прической. Он – красавец-брюнет с правильными чертами лица, карими глазами и ямочками на щеках. Они одержимы друг другом, не наблюдают часов и не замечают ничего вокруг.
И вот внезапно короткий стук в дверь разрывает эту идиллию. Более того, стучащий даже не удосуживается дождаться, пока на его призыв хоть что-нибудь ответят. Вместо этого, едва известив о своем появлении, в комнату входит молодая женщина в пышном синем платье с фиолетовыми оборками. Энергично стуча каблучками, она без малейших признаков смущения приближается к кровати.
В первый момент с уст рыжеволосой красавицы срывается весьма колоритное ругательство, однако, узнав вошедшую, она сразу же успокаивается. Мужчина менее благодушен. Он резко отстраняется, заставив партнершу поморщиться в момент, когда разъединяются их тела, и, тщетно ощупывая матрас в поисках одеяла или простыни, восклицает:
– Кто это?! Разве сюда можно входить без разрешения?!
Я лишь равнодушно кривлю губы в ответ. Мне никогда не нравился этот парень, хоть я и стараюсь не подчеркивать этого лишний раз в разговорах с хозяйкой будуара.
– Ей – можно, – отвечает женщина, глядя на меня в ожидании.
Мое лицо принимает предельно серьезное выражение.
– Сюда направляется герцог Альмиконте.
– Мой брат?! Черт! – воскликнула дючесса[1] Мирейя Альмиконте, вскакивая с кровати. – Как он пронюхал?
– Стало быть, кто-то настучал, – безразлично пожала плечами я. Сейчас следовало разбираться не в причинах возникновения проблемы, а в способах ее решения. – Потом его вычислим.
– А что же делать? – растерянно спросил мужчина.
Лицо его было белым как мел. Даже удивительно, что он умудрился побледнеть настолько быстро.
– Одеваться, быстро! – распорядилась Мирейя, выходя из кратковременного оцепенения.
Оба бросились искать свою одежду. Задача оказалась нетривиальной, учитывая, что предметы гардероба были разбросаны по всей комнате. Я принялась поспешно поднимать с пола женскую одежду, начисто игнорируя мужскую.
– Спрятать его где-нибудь?
Мирейя обращалась исключительно ко мне. Ее любовник лихорадочно натягивал на себя рубашку. В спешке надел ее задом наперед, пришлось снова снимать и начинать процесс по новой. Я наблюдала за его метаниями с легкой ноткой брезгливости. Совершенно очевидно, что репутация герцогской сестры тревожила его в последнюю очередь. Беспокоился парень исключительно о собственной шкуре. Некоторым образом я могла его понять: наш герцог бывает весьма суров. С другой стороны, думать следовало раньше, прежде чем стремиться в постель к женщине, занимающей столь высокое положение в обществе.
– Не получится, – возразила я, помогая Мирейе одеваться. – Если бы герцог был один, мы могли бы рискнуть. Но с ним лорд Кэмерон Эстли, а этот человек слишком дотошен. Наверняка распорядится, чтобы обследовали все углы.
– Что же делать? – Растерянный взгляд девушки заскользил по будуару. – Может быть, в окно?
– Как в окно?! – выдохнул кавалер. – Да здесь же высоко! Третий этаж! – возмутился он.
Возмутился справедливо. Во-первых, покои Мирейи действительно располагались на третьем этаже, а во-вторых, потолки второго этажа были чрезвычайно высокими, в результате
Дючесса – титул дочери герцога.
