для носа. Последние полтора года я вообще не мог дышать без них, а когда пытался бросить, просыпался посреди ночи от того, что начинал задыхаться. У меня не текли сопли, нос просто как будто раздувался изнутри, не позволяя воздуху проходить сквозь него. Отоларинголог в детской больнице выписывал мне лечебный спрей, но он не помог. Потом мне исполнилось восемнадцать и меня перевели во взрослую больницу, где меня осмотрел другой врач, назначил рентген черепа и поставил диагноз: искривление носовой перегородки. Спустя долгие два месяца сбора справок, необходимых для того, чтобы лечь в больницу, меня прооперировали.
В больнице меня ещё раз осмотрел врач. Его окружали студенты-медики на практики, так что он объяснял всё, что со мной будет происходить дальше, очень подробно. Из-за этого я чувствовал себя увереннее. А ещё мне было приятно, что моя болезнь принесла кому-то что-то полезное – новые знания. В ночь перед операцией мне дали снотворное, чтобы я лучше спал, а утром меня уже увезли в операционную. Из-за снотворного я плохо помню, что там происходило. Мне ввели местный наркоз, так что я не был в отключке, но когда меня начали оперировать, моё сознание так плыло, что мне пришлось спросить у докторов: «Можно я усну?» После положительного ответа я отрубился и только изредка чувствовал, как по моему черепу что-то сильно ударяется. Операция прошла совершенно безболезненно. Проснулся я уже в палате. На моём лице была марлевая повязка, обвязанная вокруг головы. Помню, что было очень непривычно есть и пить, потому что уши закладывало, когда я глотал, так что в первые три дня я почти не ел. Мне всё ещё давали снотворное каждую ночь, отчего я спал целыми днями.
Когда пришла пора первой перевязки, я удивился, какой длинный кусок бинта вытащила медсестра из моих ноздрей. Это было похоже на трюк фокусника, который всё тянет и тянет платки из своего кулака. Я не понимал, как в моём носу смогло уместиться столько бинта. Но ещё больше я удивился, когда медсестра отрезала его часть и сказала, что остальное они достанут через пару дней. Дни в больнице шли быстро. Если я не спал, смотрел мультики. Пару раз выбрался исследовать коридоры больницы, но они оказались слишком прямыми и неинтересными. Сходил в сосновую рощу, растущую между корпусами. Наконец, меня выписали, и я мог начать своё обучение.
На первую пару я пришёл пораньше, чтобы найти нужную аудиторию. Здание института представляло собой несколько невысоких корпусов разного вида, соединённых между собой коридорами, которые почти образовывали круг, но всё же не замыкались. Я сдал куртку в гардероб, пикнул пропуском по турникету и оказался в полутёмном коридоре с низкими потолками. Судя по расписанию, мне нужен был первый корпус. Я спросил у охранника, в какой это стороне, и отправился туда, разглядывая скромный интерьер Института связи. Делать это было непросто, потому что одновременно с этим я пытался держать голову ниже. Мои ноздри всё ещё закрывала небольшая марлевая повязка, защищающая свежую рану в носу от попадания пыли и грязи. Я и без того дико стеснялся своего курносого носа, а повязка привлекала к нему ещё больше внимания. Я боялся, что люди начнут думать, будто я прячу свой нос специально, чтобы не выглядеть смешно. Так, опустив голову вниз, я дошёл до третьего этажа первого корпуса.
Первой парой было что-то под названием «Технология монтажа и обслуживания компьютерных сетей». Для меня это звучало страшно. Я всю жизнь считал себя гуманитарием, но оказался в техническом ВУЗе. Как так вышло? Всё просто – я неудачник. Несмотря на то что в школе история и обществознание давались мне легко, я завалил оба этих предмета на ЕГЭ. Не просто написал плохо, а даже не смог набрать минимальное количество баллов для сдачи. Я мог бы попробовать переписать их на следующий год, но, во-первых, мне не хотелось терять год обучения, а во-вторых, я был уверен, что и в следующий раз напишу экзамены так же херово. Поэтому я стал искать варианты, куда можно поступить, имея на руках только неплохие результаты по математике и русскому. И такой вариант нашёлся! Институт связи набирал группы для сокращённой программы обучения. На выходе студенты получали диплом о средне-специальном образовании, зато обучение длилось всего два с половиной года. Этот вариант звучал даже лучше, чем четыре года на вышке. Я подал документы и прошёл на бюджет. И только первый раз взглянув на расписание предметов, я понял, что попал.
Ещё я неплохо знал математику и геометрию, потому что в школе нам попался хороший учитель по этим предметам. Даже при моём полном отсутствии дара к точным наукам, они давались мне легко.
Возле аудитории ещё никого не было. Я опёрся о стену, достал телефон, выключил музыку и включил «Закусочную Боба». Когда серия дошла до середины, возле двери столпилось уже прилично народу. Это и была моя группа. Всё ещё упираясь взглядом в телефон, я пытался боковым зрением рассмотреть ребят вокруг себя. Мне показалось, что кучка парней рядом обсуждает мой внешний вид. Я убавил громкость на телефоне, чтобы иметь возможность расслышать их слова.
– Вот джинсы порвал, а как холода наступят, зашивать придётся.
Раздался неприятный смех. Затем прозвучал ещё какой-то вопрос, который я не услышал, а первый говоривший ответил:
