этого жадного интереса на меня снова обрушилось глубокое волнение.
Одурманенная мужским вниманием и его незримым влиянием, тихо сглотнула.
Не ведая стыда и возможных последствий, из меня импульсивно вырвался вопрос:
– Я вам нравлюсь?
– Да, – ни единого изменения в лице.
Не справляясь с безрассудным порывом, выпалила ещё:
– Вы женаты?
– Нет, – продолжал он держать меня под цепким взором.
Сжав в руках телефон, я попробовала воззвать к своей совести и напомнить себе о муже, что сейчас может быть от беспокойства не находит себе дома места.
Попытка провалилась.
Нет у меня больше мужа. И дома нет.
И совести сейчас тоже не станет.
Если никто обо мне не думает, то какого чёрта я должна думать о других?
Хоть раз я могу ощутить власть над своими действиями? Исключить остальных и сделать ставку на свой выбор?
Только то, что хочу я.
А сейчас я хочу его…
– Вы когда-нибудь совершали в жизни что-то сумасбродное? – уже без смятения взглянула в глаза манящего незнакомца.
– Да, – понизил он голос, уловив в моём дыхании перебои.
– Жалеете? – не нарушая зрительного контакта, начала медленно подниматься на ноги.
– Нет, – его зрачки расширились, а на чувственных губах пробежала тень ухмылки.
Это послужило сигналом к действию, и я отбросила мобильный на лежащую сумку:
– Если я предложу вам совершить ещё одно безумство… что вы сделаете?
– Воспользуюсь, – сипло сказал он, просканировав меня на искренность.
Смочив пересохшие губы языком, я вскинула голову, чтобы осмотреть потолок на наличие камер и пропустила момент, когда мужчина подошёл ближе, вторгаясь в моё личное пространство.
Вместо буйного отрицания во мне неистово распалился азарт.
У меня никогда не было другого мужчины, кроме мужа… и приближение незнакомца переполняло сейчас мою кровь нетерпеливым предвкушением. В другое время, в другом состоянии я бы одумалась и начала отбиваться.
Но не здесь… не с ним…
Ни о какой борьбе и речи не могло идти. Мужчина выжидал.
Предложение принял, но быть инициатором действий не спешил.
Другой набросился бы, возможно применил силу, чувствуя атмосферу вседозволенности, но я не ощущала страха.
Нет, я не питала иллюзий, что незнакомец окажется образцом нравственности и пристыдит моё слабоумие, но и не ждала зверского обращения.
В его взгляде проглядывалась особенная характерность. Некая преграда. Мужчина был пьян, не до конца отдавал себе отчёт, но в нём совершенно точно было лежащее в основе благоразумие.
Он не причинит вреда.
Откинув все сомнения, я шагнула к нему вплотную и коснулась его губ невесомым поцелуем.
