сомневалась: не появись русский вовремя, незнакомцы прикончили бы и ее.
– Я добыла картины. – Она коснулась нижнего конца тубуса, висевшего на тесьме за спиной. – Но отдам их, только когда получу обещанный паспорт и гарантию, что твои люди доставят меня на вокзал.
Фогт кивнул. Томас вновь выступил вперед и выложил на стол британский паспорт. Ева взяла документ, начала листать, склонившись к керосиновой лампе.
– Он настоящий, – вдруг сказал Лео.
– Но… откуда? – Ева изумленно взглянула на него.
– Связи, – уклончиво ответил Фогт.
– Спасибо, Лео. – Она спрятала паспорт в карман жакета. – Надеюсь, мы теперь в расчете?
– Картины.
Ева медлила отдавать тубус. Оглянулась на дверь.
– Нико сейчас вернется и расскажет, почему два урода не встретили тебя возле особняка, – заверил Фогт и повторил настойчивее: – Картины.
Неужели сейчас все закончится? Ева взялась за тесьму на груди. Фогт заберет картины и навсегда ее отпустит. Рассчитавшись по долгам покойного мужа сполна, она освободится от обязательств перед вором и начнет новую жизнь, перестанет опасаться полиции, спокойно уедет из страны…
За дверью на лестнице раздались уверенные шаги. Ева вновь обернулась, отступила в тень, освобождая проход к столу, так и не успев снять тубус.
Фогт вдруг напрягся, подобравшись на стуле, и взялся за лампу.
– Быстро мальчик обернулся, – пробормотала Ева, по-прежнему возясь с узлом на тесьме.
– Это не Нико. Шаги слишком тяжелые.
Осознать до конца сказанное вором Ева не успела. Дверь распахнулась, через порог шагнул высокий мужчина в котелке, маске и с револьвером в руке.
И он сразу начал стрелять.
Первым упал Томас, ринувшийся навстречу незнакомцу. Вторым – парень, имени которого Еве так и не суждено было узнать.
Стрелок быстро давил на спуск и метко клал пули, но Фогт все-таки успел швырнуть в него керосиновую лампу и опрокинуть стол.
Когда стрелок вспыхнул – лампа, угодив ему в грудь, разбилась – и замахал руками, пытаясь сбить пламя, Ева все еще стояла на месте, не в силах пошевелиться. Ее поразил не вид горящего человека, а то, что он молча вертится, не издавая звуков, будто боль от ожогов его не волнует в принципе.
Опрокинутый Фогтом стол сдвинулся. Старый вор зарычал, словно разбуженный в берлоге медведь, толкая его вперед, и сбросил стрелка на лестницу, перегородив проем.
– Уходим, Ева! – Он вскочил на стул, где недавно сидел, и подпрыгнул.
Под потолком что-то лязгнуло – Фогт вытянул, держась за железную скобу, телескопическую лестницу.
В дополнительных приглашениях Ева не нуждалась. Перебирая руками перекладины, она быстро вскарабкалась в открывшийся над головой люк и оказалась на покатой крыше пакгауза. Замерев на миг, осмотрелась, услышала, как сопит,
