так, будто одно ее слово стоит целого состояния! Без особой нужды трясет левым запястьем, посматривая на часы, для чего?! Для того, чтобы все видели три ее бриллиантовых кольца и золотые часики на золотом браслете?! Целует своего мужика на виду у всех возле его машины, для чего?! Для того, чтобы ей все завидовали? Для того, чтобы уколоть кого-то?
А вот смотрите, как я счастлива, смотрите, как у меня все отлично, смотрите, как мы любим друг друга…
Так, что ли? Для этого, что ли, весь этот дешевый театр под их окнами в их общем дворе разыгрывается?
Господи, какое дерьмо! Какое откровенное дешевое дерьмо!
Она – эта девка – откровенно полагает, что заполучила такого удачливого мужика себе в мужья на всю оставшуюся жизнь?! Что они станут жить долго и счастливо и умрут в один день?! И что и в радости и в горе будут вместе, пока смерть не разлучит их?! Она – эта дешевка с красивым гордым профилем – в самом деле думает, что так всегда и будет?!
Идиотка!!! Пустая напыщенная идиотка!!! Идиотка, не способная понять, что… что так не бывает в этой говенной жизни! Не было еще ни с кем и никогда ни у кого не будет! И Сереженька ее не станет всю оставшуюся жизнь тискать в своих сильных красивых ручищах только одно тело! Тискал до жены сотни других и столько же станет тискать после! Нет, может, он ее и не бросит – девку-то свою. Может, и проживет с ней до старости, и будет спать и пердеть с ней под одним одеялом еще много-много лет, но…
Но что изменять своей молодой жене он станет уже очень скоро, Александра не сомневалась.
Ну ладно, может, и не очень скоро, когда-то еще на личике его Надьки появятся первые признаки увядания. Но вот когда появятся, и когда он впервые обратит на них внимание, тогда берегись, симпатичная молоденькая тварь. Тогда-то и придет конец твоему счастливому щебету.
Года два-три, максимум четыре нужно на все это дерьмо.
На какое?
Да на такое, когда у мужика вдруг обнаруживается сонливая пресыщенность одним телом. Когда ей из кожи вон надо вылезать, чтобы у него на нее встал. Тут много всяких средств бывает нужно: от ажурного белья до плетки. И приходится выдумывать, изворачиваться.
Вот вылезает она, стало быть, вылезает из кожи вон, стараясь расшевелить его окаянный отросток, бьется над ним, бьется, а того не знает, что и это исчерпает себя уже очень быстро. Что и кружево ее надоест ему, и что задницу под плетку всякий раз подставлять ему западло станет, и что напиток ее любовный наутро изжогу вызывать будет. И захочется ему простую дешевую девку прямо в коридоре на подоконнике, прямо в кабинете на столе, прямо все равно где, лишь бы ЧУЖУЮ и МОЛОДЕНЬКУЮ!
А после понеслось, поехало, возрастной ценз на секс давно уже опустился до самого нижнего предела. Стало быть, моложе той молодой будут еще моложе, и так далее, и так далее, и так далее.
Все это Александра уже проходила и пережила. Обо всем этом знала не понаслышке. А ведь и старалась, и мудрила, и хитрила, и ужом извивалась, все бесполезным оказалось! Все равно
