который зачем-то стоял в сортире не на своем этаже. Дружок Брайса. Теперь понятно, что он там делал.
– И что же?
– Ну, Крис сказал, что Томас вышел из кабинки, и что-то тщательно скрывал в руках. Ему показалось, что там была капсула.
– Значит, вы сделали вывод, что мистер Дьюэд выходил в уборную со шприцом и капсулой? И это натолкнуло вас на какие-то выводы?
Конечно, если так помогать ему наводящими вопросами, то даже если бы не натолкнуло – сейчас бы он резво сообразил. Я закатил глаза и откинулся на спинку стула, задрав ногу на ногу в мужской вариации – параллельно полу.
– Да. Ну.. поскольку отец Томаса был сами-знаете-кем..
– Волан-де-Мортом – не смог сдержаться я, кивнув – тот, чье имя нельзя называть.
Теперь я повернулся к Брайсу, который вновь раздраженно сжал челюсть:
– И я тоже черный маг и нашлю на тебя проклятие импотенции. Ой, прости – я приложил ладонь ко рту – это уже сделала за меня природа. Ладно, иди с миром.
– Мистер Дьюэд! Вы отстранены от занятий на три дня!
– Извините – бабушка, наконец, подала голос.
Наверное, перспектива терпеть меня дома все три дня заставила ее очнуться.
– Извините, Том просто нервничает, он очень огорчился подобным слухам и позже, если вы позволите, я объясню почему. Можно дать ему последнее предупреждение?
Директор снисходительно глянул на мою бабушку.
– Только из уважения к вам – после презрительный взгляд на меня – последнее предупреждение, парень. Брайс..
– Да.. Так вот, из-за того, что отец Томаса был.. – он замолчал – был состоятельным, я конечно же решил, что это наркотики. Но я решил проверить, прав ли я. И когда Томас ушел на перемене..
Я иронично поднял руку, поддерживая локоть другой, словно примерный первоклассник. Директор неохотно кивнул мне, давая слово.
– А могу я сказать, почему я тогда ушел на перемене? Потому что любезный мистер Ричардсон разбил мне нос. А за что? Если вы пойдете к моему ящику, то увидите похабную надпись касательно рода занятий моего досугового времени. Она принадлежит нашему мистер Ричардсону. Он сделал это баллончиком, который не стереть. И потому я добавил в конце его имя. Это так сильно оскорбило мистер Ричардсона, что он устроил надо мной физическую расправу, из-за которой мне и пришлось покинуть кабинет.
Было видно, что директор не доволен этим новым обстоятельством.
А Брайс начал выходить из себя:
– Я ничего не писал у него на ящике!
– Да, я сам это написал. Люблю заявлять о себе миру.
– Я не понимаю вообще, о чем он говорит!
– Ага.
– Тишина! – директор стукнул ладонью по столу повторно, смерив нас обоих недовольным взглядом – Томас, у тебя есть доказательства того, что Брайс причастен к этой надписи?
Я пожал плечами.
– Я же говорил! – фыркнул Брайс – он просто это наврал! Я уже потом, когда стоял с друганами
