переплёт.
Сестра сказала маме:
– Мам, я сама видела! Лоллипоп каждый день после школы куда-то уезжает на трамвае!
Маме во что бы то ни стало захотелось узнать, куда он каждый день мотается. А переупрямить маму не под силу и Лоллипопу.
– Лоллипоп, мне просто надо знать, что ты делаешь, – сказала мама.
– Нет, – сказал Лоллипоп.
– Да, – сказала мама.
– Да нет же! – гаркнул Лоллипоп. Его уже не на шутку разобрало.
– Ну сам посуди, – сказала мама, – шеф диктует мне письмо с иностранными словами в каждой строчке, а я всё время думаю, куда ездит мой Лоллипоп на трамвае, и тут же делаю семь опечаток; шеф глядит тигром и к Рождеству не повышает мне жалованье!
Чего-чего, а этого Лоллипопу никак не хотелось. И тут он рассказал маме про друга по имени Томми, и про гусиную шейку, и даже про яйцо и здоровую собаку, которая ему чуть мизинец не прокусила. Мама же над собакой и яйцом только посмеялась. Лоллипопа это задело. Минуту назад мама говорила, будто так из-за него переживает, что письма кишат опечатками, а сама смеётся, когда его мизинец подвергся жуткой опасности.
Вечером мама тоже подошла к кухонному окну и помахала Томми. Томми ответил. Сестра сказала:
– Напиши ему письмо, проще не придумаешь!
Но Лоллипоп писать не любил. Из-за ошибок. Бабушка предложила:
– Подойди к его подъезду пораньше, около семи!
Но вставать в такую рань Лоллипоп тоже не любил. В семь утра он ещё был как варёная курица. Еле языком ворочал и слышал хуже тугоухой дворничихи. В семь утра Лоллипоп ни под каким видом не мог предложить незнакомому мальчику подружиться – в птичьей лавке и то лучше.
В запасе оставалась единственная возможность, к которой он прибегал редко, потому что от неё делалось как-то не по себе: взгляд через зелёный леденец. Лоллипоп открыл это в один прекрасный момент совершенно случайно. Для сего требовался долго сосущийся зелёный леденец марки «LOLLIPOP. MADE IN USA». Его следовало тщательно обсосать с обеих сторон, так чтобы он не уменьшился в размере, но стал совсем тонким. Таким тонюсеньким – аж прозрачным. И когда Лоллипоп подносил тонкий, прозрачный «Лоллипоп» к одному глазу, а другой прищуривал и впивался в кого-нибудь взглядом, тот, на кого леденец был направлен, делал всё, что хотелось Лоллипопу. При этом Лоллипоп не произносил ни слова!
Он пользовался этим приёмом лишь в самых крайних случаях. А сейчас был крайний случай. Лоллипоп помчался к Смешанному Отто, сел на мешок с картошкой, достал леденец и обсосал его на совесть. Тот стал не толще волоска и прозрачный, как стёклышко. После чего он двинулся к трамвайной остановке.
– Салют, малыш! – сказал Белый с пятнами крови, когда Лоллипоп вошёл в магазин. – Что будем брать сегодня?
Дверь в заднюю комнату на этот раз была закрыта. Лоллипоп зажмурил левый глаз, поднёс «Лоллипоп» к правому и уставился на Белого, который стал светло-зелёным.
– Хм,
