поразить меня своими чарами. И какой в этом толк? Хочешь услышать дежурные слова, которые всегда готовы сорваться с моих уст? А что еще мне остается делать? Ласково и осторожно поведать тебе о том, что кого-то насмерть затоптали полицейские или перемололи лопасти парома?
У Гиффорд отлегло от сердца. Она уже поняла, что все в порядке. Ничего плохого не произошло. И могла бы спокойно повесить трубку, если бы Райен со свойственной ему большой деликатностью не пустился в рассказы о всякой всячине, свидетелем которой ему довелось стать. Он стал перечислять ей все забавные случаи, которые произошли на празднике. На самом деле суть его рассказов сводилась к одной-единственной фразе: «Все прошло прекрасно, и ты, глупая, зря не осталась в городе».
– После двадцати шести лет совместной жизни ты так и не научился понимать, о чем я думаю… – нерешительным тоном начала она.
Ей не хотелось сейчас ни вступать с ним в спор, ни вообще продолжать разговор. Теперь, когда Марди-Гра наконец закончился, она вдруг ощутила страшное утомление.
– Нет, черт побери. Я в самом деле не знаю, о чем ты думаешь, – ровным голосом ответил он. – Равно как не знаю, почему ты сейчас во Флориде, а не здесь, среди нас.
– Ну ладно. Что там у тебя еще? – мягко спросила Гиффорд.
– У Майкла все хорошо. Как, впрочем, и у всех остальных. Джин досталось больше бусин, чем кому-либо другому из нашей семьи. Малышка Си-Си получила приз за лучший костюм. А Пирс готов прямо сейчас идти с Клэнси под венец! Если ты хочешь, чтобы твой сын не наделал глупостей и все произошло как полагается, по всем правилам, то лучше поскорее приезжай и обсуди с матерью Клэнси все, что касается подготовки к предстоящей свадьбе. Меня она определенно слушать не желает.
– Ты сказал ей, что расходы на организацию свадебной церемонии мы берем на себя?
– Нет, до этого вопроса я не дошел.
– Так дойди. Именно это она хочет от тебя услышать. Послушай, расскажи мне о Майкле. Что вы говорили ему о Роуан?
– Почти ничего. Во всяком случае, мы старались эту тему не затрагивать.
– Слава богу.
– Видишь ли, он еще недостаточно окреп, чтобы выслушать всю историю целиком.
– А кто ее вообще знает целиком? – с горечью в голосе произнесла Гиффорд.
– Однако мы собираемся ему все рассказать, Гиффорд. Долго так продолжаться не может. Нельзя все время держать его в неведении. Он должен все узнать. Физически он уже почти здоров. Правда, не могу того же сказать о здоровье душевном. Да и никто не может. Выглядит он… каким-то не таким, как раньше. Он очень изменился.
– Постарел, ты хочешь сказать? – печальным тоном осведомилась Гиффорд.
– Нет, но изменился. И дело не в том, что теперь у него волосы с проседью. Изменилось выражение его глаз. И его поведение. Он стал чересчур мягок, спокоен и выдержан в общении со всеми.
– Не нужно его волновать, – посоветовала Гиффорд.
– Можешь целиком положиться на меня. – Это
