удалось минут за тридцать. Специалисты повернули его продольной осью к Блистающему Поясу, чтобы в случае осечки боеголовок минимизировать зону столкновения. Буксирам не вывести «Аккомпанемент теней» на безопасную траекторию, они разве что вытолкнут его на менее заселенную орбиту – авось между анклавами проскочит. Издали Блистающий Пояс напоминал гладкое кольцо из потускневшего серебра. Блики десяти тысяч анклавов слились в световую дугу.
Дрейфус напоминал себе, что космос практически пуст, но глаза отказывались в это верить.
– Долго еще? – спросил он.
– Чуть меньше часа, сэр, – ответил Пелл.
– Откройте мне переходной шлюз, желательно в переднем километре корабля. Если кто уцелел, они наверняка там.
Пелл замялся.
– Сэр, вам стоит взглянуть на это, прежде чем идти на борт «Аккомпанемента теней». Мы только что перехватили радиосигнал, сильнее всех, что слышали с начала приближения.
– Что за сигнал?
– Голосовое сообщение. Сигнал слабый, но удалось довольно точно его локализовать. Он исходит из термоточки, за которой мы наблюдаем.
– Вы же говорили, что не видите термоточки из-за тепловых помех.
– Сэр, я имел в виду термоточки внутри корабля, а эта снаружи.
– Кто-то выбрался?
– Не совсем, сэр. Она как будто на корпусе. Вот приблизимся, и я дам картинку почетче.
Пелл повел внутрисистемный крейсер к «Аккомпанементу теней». Операция обещала стать рискованной. Субсветовик стабилизировали, но, полностью лишенный воздуха, он истекал паром: это выкипал и улетучивался запас воды. Вместе с паром разлетались обломки – и мелкие блестящие осколки, и куски искореженного металла размером с дом. Мелочь билась о корпус крейсера с душераздирающим стуком и звоном. Порой Дрейфус ощущал сверхзвуковую отрыжку – это автоматические пушки «Демократического цирка» перехватывали обломки покрупнее.
Осталось сорок пять минут.
– Сэр, я вычленил звуковой сигнал, – доложил Пелл. – Хотите послушать?
– Давайте, – кивнул Дрейфус и нахмурился.
Когда устройство внутренней связи воспроизвело запись, Дрейфус понял, почему капитан не хотел проигрывать сигнал без предупреждения. Короткая запись напоминала какофонию – такую услышишь, перебирая радиочастоты. Но было в той какофонии нечто необъяснимо жуткое, пронзившее Дрейфуса до мозга костей. Человеческий голос, полный боли или страха или того и другого вместе, казался звуковым воплощением страдания. Сколько боли в той записи – в сердце Дрейфуса распахнулась дверь, которую он держал закрытой наглухо.
– Вы картинку подготовили?
– Фокусирую, сэр. Сейчас выведу на стену.
На прозрачной стене появился нос субсветовика. Пелл дал крупный план, и на миг Дрейфуса ошеломило изящество корабля, похожего на готический шпиль. Потом показалось нечто совершенно не готическое.
Ультранавт
