ведь я мог схватить его и за горло.
Он упал, закинув руки за голову и подтянув колени к груди. «Ну же, подымайся! Вставай, черт подери!» – мысленно повторял я, наклоняясь, чтобы поднять его и снова сбить с ног. Но в этот момент сквозь красный туман в моем мозгу пробился слабый звук.
Я поднял глаза и посмотрел в грузовичок: Джеки съежилась в дальнем конце кузова. Ее грудь подымалась и опускалась от частого и мелкого дыхания. В позе и взгляде этого смертельно напуганного существа читалась ненависть и к тому, кто лежал на асфальте, и, вероятно, ко мне. Готов поклясться, что я, хоть это было невозможно, слышал ее сердцебиение и чувствовал запах ее страха. Мои руки были в крови. Я медленно вытер их о джинсы и шагнул к пикапу, стараясь не делать резких движений.
У нее не дрогнул ни единый мускул. Она только посмотрела на меня расширенными глазами.
– Ты в порядке? – Это были первые слова, сказанные мною девушке, на которую я неделями смотрел, которую рисовал, о которой мечтал.
Она не ответила и даже не кивнула. Шок. Она была в состоянии шока. Очень медленно вынув из кармана телефон, я сказал:
– Сейчас наберу девять-один-один.
Ответа снова не последовало. Прежде чем звонить, я спросил, нужна ли ей медицинская помощь или вызвать только полицию. Я ведь не знал, что он успел натворить, пока я бежал через парковку. Брюки были на месте, хотя и расстегнутые, но можно наделать бед и руками. Меня снова чуть не накрыло красной пеленой. Мне захотелось, чтобы он сдох, а не просто скулил и корчился у моих ног.
– Не звони, – проговорила Джеки так тихо, что я с трудом ее расслышал.
Сначала я подумал, что она отказывалась от «скорой», но ей не была нужна и полиция. Я удивленно спросил:
– По-моему, этот гад только что пытался тебя изнасиловать, и ты не хочешь вызвать полицию? – Она вздрогнула. Мне захотелось вытащить ее из машины и встряхнуть. – Или, может быть, я зря вас побеспокоил?
Провалиться бы мне со своей горячностью! Черт бы ее побрал! Зачем я это сказал?!
Ее глаза заблестели от слез, и мне захотелось врезать себе по губам. Я заставил себя дышать медленнее: нужно было успокоиться. Ради нее. Только ради нее.
Она покачала головой и сказала, что просто хочет домой. Мой мозг выдал сотню доводов против, но я приехал в кампус не вчера и догадывался, чем обернется дело: «братишки» встанут за мерзавца стеной и кто-нибудь из них под присягой заявит, будто Джеки пошла с ним по собственной воле. Она окажется презренной тварью, пытавшейся навредить студенческому союзу, в котором состоит ее бывший. Ее объявят лгуньей, провокаторшей и шлюхой. Администрация университета захочет все замять. Поскольку изнасилование не состоялось, показания потерпевшей сочтут неубедительными. Подонок отделается предупреждением, а она превратится в изгоя.
Я мог бы выступить свидетелем. Но однажды, еще в школе, я угодил в полицию за драку, а теперь вот размазал по асфальту этого негодяя. Ловкий адвокат добьется, чтобы
