здорова, – отрезала ворожея, и мы отправились домой.
Через каждые десять минут я интересовалась у Алисы:
– Как ты себя чувствуешь?
– Лучше, лучше, – улыбалась она. Когда мы проезжали мимо цветочного салона, она попросила притормозить.
– Зачем? – удивилась я. Алиса загадочно улыбнулась.
– Сонечка, ты знаешь, что нынче в моде бутоньерки? – спросила она.
– Знаю, – ответила я, – и очень люблю приколотые к одежде цветы, но они, к сожалению, недолго живут.
В глазах Алисы появился озорной блеск.
– В этом салоне продаются чудесные бутоньерки с каким-то французским составом! – ликуя, воскликнула она. – Представляешь, цветок в такой бутоньерке способен жить дня три, если не неделю. Я подарю тебе, это чудо!
– Зачем? Пойду и сама куплю.
– Ты так много со мной возишься, хочу тебя отблагодарить, – обиженно надула губки Алиса.
– Что ж, пожалуй, я действительно заслужила. Иди, подари мне эту бутоньерку.
Алиса выпорхнула из машины. Вскоре на моем воротнике красовался букетик живых цветов: в малюсенькой пробирке жили три миниатюрные розочки. Прелесть! Прелесть!
Я расцеловала Алису, она же просто торжествовала. Я опять подумала: «Кукла, настоящая кукла».
– Ах, Соня, – входя в квартиру, воскликнула Алиса, – похоже, колдунья и в самом деле вылечила меня! Пойдем, покажу свою новую картину.
– Пойдем, – сказала я, направляясь в мастерскую исключительно из желания получше рассмотреть Алису – там хорошее освещение.
Пока Алиса хвалилась вдохновением, сподвигшим ее на создание серо-буро-малинового пятна, безобразно расползшегося по холсту, я придирчиво всматривалась в ее лицо. Она действительно посвежела.
– Аля, ты как себя чувствуешь? – спросила я.
Она удивилась:
– Я же сказала, чудесно. Просто великолепно. Можно, останусь в мастерской и немного поработаю?
– Можно, – разрешила я, – но, умоляю, не называй это работой, потому что тогда непонятно, чем занимаются все остальные, приносящие пользу государству, себе и людям.
Оставив Алису с ее мазней, я спустилась вниз. Тщательнейшим образом осмотрела ее квартиру на предмет колдовства. С лупой облазила все углы, исследовала окна и стены, но, кроме нескольких воткнутых в обои иголок, ничего не нашла. Под ковром обнаружилась, правда, еще записка, написанная почерком Марго.
«Глава мертвых пусть прикажет тебе, Владыка, через живого и посвященного змея! Херуб пусть прикажет тебе. Владыка, через Адама Иотхавах! Блуждающий орел…» – прочитала я.
Плюнула и забросила скомканный клочок бумаги под диван.
«Иголки воткнула сама Алиса, – решила я, – писанина Маргушина, в остальном – полный порядок. Но ворожея и не говорила, что Алисе кто-то вредил. Она сказала, что сглазили, следовательно, просто кто-то позавидовал».
Я начала припоминать вернисаж,
