нормальной работы.
– Степан Дмитриевич, – заглядывает медсестра с ресепшена. – Можно?
– Конечно.
Молоденькая брюнетка, взгляд цепкий, игривый.
– Я – Зоя.
Киваю.
– До обеда, – заглядывает она в блокнот, – массаж шейно-плечевого отдела… общий массаж тела…
Она перечисляет, стреляя в меня заигрывающими взглядами.
– Давай так. Ко мне ты отправляешь тех, кто посложнее, а к… Как его?
– Гарин?
– Да, Гарин.
Не понравился мне мой коллега. Пока курили, скормил кучу утомительной и несъедобной пошлятины про свои подвиги.
– Вот к Гарину всех, кто на релакс, а ко мне всех, кому поправить здоровье. По возможности.
– Я поняла, – улыбается она. – Там мама с девочкой тринадцатилетней записались. Сотрясение у неё.
– Вот! Отлично. Этих ко мне.
– И беременная с растяжением…
– И её ко мне.
– А ещё мужчина… Что-то там особенное у его жены, хочет лично поговорить со специалистом. Именно с Вами.
– Тогда – тоже ко мне.
– А кофе хотите?
– Кофе, прекрасная Зоя, делает твои кости хрупкими и организует тебе дегенерацию каркаса подкожно-жировой клетчатки. В народе – целлюлит. Поэтому не пей, Зоя, кофе и никому не предлагай.
– А что предлагать?
– Чай, лучше – зелёный. Без сахара.
– Может, Вы ещё и не курите?
– От перфекционизма Бог миловал. Курю. Врачам положено саморазрушаться. Для вселенской гармонии.
– Хорошо…
– Чего ж хорошего?
– Потому что я – тоже курю.
Хорошенькая…
Морщась, трёт шею, пытаясь размять её сзади пальцами.
Ай… какой прозрачный ход, Зоя! Ты б ещё экстренно ногу подвернула…
Мне хочется закатить глаза, но я сдерживаюсь, исследуя, как далеко она зайдёт.
– Кресло неудобное… – закусывает губу. – Поправите шейку, Степан Дмитриевич?
«Шейку матки?» – практически саркастически вылетает у меня. Но я опять сдерживаюсь.
– Можно просто Стеф.
– Стеф…
Подхожу к ней в упор и, глядя в глаза, сжимаю шею, вдавливая средние пальцы в подчерепную впадину, а большие под челюсть. Тяну вверх под её тихий писк, делая несколько едва ощутимых вращательных движений.
– Расслабься…
– Ооо… – выдыхает Зоя.
Спускаюсь на трапецию, вдавливаясь в нервные окончания пальцами, в несколько плавных движений разминаю застывшие мышцы.
– Так лучше? – поднимаю бровь.
С энтузиазмом кивает.
– Руки у Вас… волшебные, – с восхищением.
Знаю…
Но что-то не готов я больше
