продолжал шептать, и почему-то мне. Видимо, вид у меня был сочувствующий.
– Но вы поймите… Нет, вы должны понять… Просто это… в первый раз. Чтобы такая красивая женщина! Я, я… я всё это несерьезно, я, вы… простите! – он, почему-то, начал извиняться перед Лейлой. Она рассмеялась. Я больше не мог смотреть на это безобразие.
– Кэннинг, подождите нас здесь. Никуда не уходите, – я взял Лейлу за локоть и оттащил в сторону.
– Эй, ты чего? – она высвободила руку. – Мы же его с поличным взяли. Работа сделана, что тебе ещё надо?
– Ты не понимаешь или прикидываешься?
– Не понимаю.
– Приличный семьянин. Трудяга. Лейла, у него маленькая дочь. Я не буду показывать эти фото его жене.
– Не будешь?
– Не буду. Она истеричка. Подаст на развод. Он лишится всего. А его дочь будет видеть отца по выходным. Я не думаю, что они этого заслуживают.
– Ты взялся за работу? Кивни. Взялся. Поймал его? Поймал. Приличный семьянин, говоришь? Поверь мне, о жене он не думал!
– Чтобы отказаться от такой, как ты, Лейла, нужно быть мертвым.
Сморозил лишнего. Хитрая Лейла улыбнулась:
– Мило, Алекс. А как же ты?
– А я знаю, что ты пацан. Верни мужику деньги, – я развернулся, чтобы идти обратно. В спину прилетело.
– Я проверила тебя раньше. После побоища у нас на этаже.
И что это значит? С одной стороны, Лейла понимает свою фальшивую суть и помнит это, с другой стороны, утверждает, что она – настоящая. Дурдом.
Кэннинг нас не дождался. Лейла усмехнулась и развела руками:
– Видит бог, я пыталась! – она пересчитала деньги. – Ну, на ужин хватит. Буду считать, что он меня угостил. Возражения?
Я молча покачал головой. День клонился к вечеру. Жара уже не донимала. Солнце скользило косыми лучами по потёртым бокам многоэтажек.
Мы стояли на мосту и смотрели на пробегающих мимо людей. У многих уже закончился рабочий день, и они спешили в свои квартиры: к семьям, жёнам и детям. А может быть, к любовницам. Или в бар – чтобы напиться. Я не хотел думать ни о счетах, ни об аренде, ни о своей раздолбанной тачке. Я бы даже предпочёл не думать о Лейле, но она стояла рядом.
– Этот мужик меня обслюнявил, – она фыркнула и полезла в сумку за салфеткой.
– Как ты можешь этим заниматься?
– Чем этим? Какой-то ты нежный, Алекс. На мне два сантиметра грима. Это даже не моё лицо.
– И вообще не твоя внешность. В этом, что ли, секрет?
Как всегда ничего мне не ответив, Лейла промокнула лицо салфеткой, напудрилась и спросила:
– Ну что, за беглым сыночком?
Да, дела нужно доводить до конца. Это, видимо, жизненное кредо Лейлы. И это то, что у меня никогда хорошо не получалось.
Мы вернулись в китайский квартал. Лейла была за штурмана. Она вела меня какими-то неведомыми переулками: по вонючим задворкам огромного, и ночью живущего своей жизнью, рынка. Машину довольно скоро пришлось бросить, так было безопаснее.
