самая младшая из дочерей Бригитты – Марин, привязала к её седлу оберег, сплетённый из травы и ивовых ветвей – для хорошей дороги. Эрика улыбнулась скупо и пришпорила коня. Хотелось плакать. Даже не плакать – выть, но псы не должны увидеть её слёз.
Псы были с ней вежливы и учтивы. И при них Викфорд тоже вёл себя с Эрикой с должным почтением, ни словом, ни взглядом, ни намёком не выдавая того, что вообще произошло между ними. Как будто они установили негласное перемирие на то время, пока их окружают другие люди. Перемирие, похожее на стену из хрусталя, прозрачную и прочную, через которую не слышно, что говорят, но по лицам прочесть всё-таки можно.
И по лицам тавиррцев она читала – они недовольны тем, что она путешествует теперь с ними на равных, что они не могут позволить вести себя как обычно. Если бы она ехала в карете, как настоящая леди – другое дело. А так…
Они молчали и лишь изредка перебрасывались ничего не значащими фразами о дороге.
Викфорд ехал впереди, Эрика в центре отряда, а позади ещё две вьючных лошади, на которых везли её вещи. Впрочем, ей было как-то всё равно, что везти с собой в Кальвиль. Хоть вообще ничего, и она не стала брать всё, что приготовила ей Бригитта.
После прощания с тётей, с замком Кинвайл – этим последним островком чего-то родного, что оставалось у неё в жизни, на душе у Эрики было тошно. А когда за их спинами сомкнулись деревья, и отряд двинулся по тропе, она вдруг остро ощутила такую тоску и одиночество, что хотелось упасть лицом прямо в мох и заплакать. И впервые по-настоящему подумалось: что ждёт её впереди? Какой он – король Раймунд? Человек, с которым ей предстоит прожить всю жизнь…
О нём говорили разное, в основном, плохое. Что он жесток, что огромен и некрасив, что лицо у него рябое и рыбьи глаза, зато прекрасен дворец. Что он был уже трижды женат, и что первую жену сослал в монастырь, признав сумасшедшей, вторая умерла от лихорадки, а третья – в родах. И ни от одной жены у него не родилось живого наследника. Кто-то говорил, что он проклят, потому что вырубил священные леса балеритов, но в это Эрика не особо верила. Леса он велел вырубить уже когда женился в третий раз, так что если он и был проклят, то уж точно по какой-то другой причине. А вот теперь ей предстояло стать его четвертой женой. И каждый шаг, который делала её лошадь, приближал к этому моменту.
Душа у Эрики наполнялась отчаянием, потому что только сейчас она по-настоящему ощутила глубину своего несчастья. Жить в окружении врагов, без единой родной души рядом, ложиться в постель с тем, кто отдал приказ казнить её отца, сжечь её мать и уничтожить её страну. Улыбаться ему, родить детей…
Она вдохнула судорожно, вырвавшись из этих гнетущих мыслей, и желание схватить стрелы, лук и убить кого-нибудь снова затопило её по самую макушку, а взгляд упёрся в спину Викфорда. И, как и в прошлые разы, её накрыло безотчётной волной ненависти к нему, ведь король был далеко, а его наместник – вот он, рядом…
Мысли вернулись к сегодняшнему утру, и ей снова стало
