спрашивают, ну ты ж знаешь, как я за тебя переживаю! И глазыньки твои обмануть меня не могут – уж очень они грустные. Права я или нет?
Алка всхлипнула:
– Права! Еще как права! Но разговор этот долгий и не при ребенке.
Стасик, услышав, что о нем говорят, перестал есть и смотрел на них. Взгляд его небесно-голубых глаз был не по-детски серьезен.
– Все в порядке, малыш. Кушай, кушай, – Алла, освободясь из Надькиных объятий, чмокнула сына в макушку.
– А ты плачешь? – он все еще настороженно смотрел на мать.
– Нет, милый. Просто мы с тетей Надей давно не виделись, вот и все.
Стасик продолжил свое занятие, а Надежда свое – метать тарелки на стол. При этом то и дело поглядывала на Алку: «Во что ты опять влипла?» – вопрошал ее взгляд, но она молчала, только вздыхала время от времени.
Когда все со стола было перепробовано и за встречу выпито не по одной рюмке знаменитой Надькиной наливки, Алка приступила к своему рассказу. Стасика отправили играть с котенком в другую комнату, и оттуда доносился радостный визг малыша.
Надо отдать должное – Надька слушать умела. Когда Алка закончила, она, пытливо глядя на нее, спросила:
– А почему ты сама-то не хочешь исчезнуть из города? Что у меня, места, что ли, не хватит? Ты знаешь, что, кроме вас со Стаськой, у меня никого нет. Если завтра соберешься жить здесь совсем, я всем святым свечек понаставлю.
– Ну, у меня работа, – растягивая слова, мямлила Алка, – да и квартиру оставлять надолго не хочется.
– Чего у тебя там брать-то? Да моего добра на всех хватит!
– А что ни что, все равно жалко! Я на кровные все покупала! – окрысилась Алла.
– Ты кого обмануть хочешь? Это ты можешь Сереге или Кольке заливать, они по глупости своей мужской, может, и поверят, но я-то знаю, почему ты в городе хочешь остаться! – Надежда в сердцах бросила тряпку, которой сметала крошки со стола. – Все забыть не можешь! За что ж ты любишь его так по-собачьи? Тьфу!
Под Надькиным взглядом Алка нетерпеливо заерзала и стала перебирать бахрому вязаной скатерти:
– Не знаю! Не могу я его забыть! Да и не все мне понятно, что произошло тогда. Чем больше об этом думаю, тем больше вопросов. Вот и хотелось бы эти вопросы задать тому, кто может на них ответить.
Надька ахнула:
– Ты хоть понимаешь, что говоришь! Не пущу! Сейчас привяжу к кровати и не пущу! Он знать тебя не захотел! Всю жизнь перечеркнул тебе и брату твоему, а ты с ним разговаривать собралась! – Голос ее сорвался на крик: – Алка, не смей!
Алла начала метаться по комнате, что было явным признаком душевного волнения:
– Все меня оберегают, все хотят как лучше! А кто-нибудь из вас спросил за эти пять лет, чего хочу я? – ее лицо исказилось от нахлынувших чувств. – Ладно, Колька – им месть движет! С Серегой тоже все понятно – увели бабу из-под носа да еще ребенка сделали! Но ты-то, ты!!! Если я молчала все эти годы, улыбалась, когда выть хотелось, это не значило,
