болела, чем дальше, тем сильнее.
– Что у тебя с ногой?
Я запнулась.
– Ничего особенного. Ушиб.
Между нами опять повисла неловкая тишина, которую Гуляев нарушил уже у лифтов:
– Как Настька?
– Да нормально. Сейчас на каникулах, а вообще… Учится. Ходит в танцевальную студию. И в художку.
– И что… есть какие-то задатки?
Не знаю, почему, может, я и впрямь охладела ко всему в гораздо меньшей степени, чем изначально думала, но попытки Гуляева завести ни к чему не обязывающий разговор меня только все сильнее злили.
– Конечно… Есть. Задатки нормального человека.
Тихонько выругавшись под нос, Стас пригвоздил меня тяжелым неподъемным взглядом к полу.
– Я же пытаюсь быть вежливым, Ника…
– Со мной? – искренне удивилась я. – Зачем? Я тебе уже знаю цену… Побереги силы для тех, на кого ты действительно сможешь произвести впечатление.
Высказала то, что накипело… И тут же пожалела. Не потому, что в моих словах не было правды. Но потому, что сейчас было не самое удачное время к ней возвращаться. Ведь мы планировали работать вместе. И вряд ли у нас это получится, если я каждый раз буду напоминать ему о том, как он со мной поступил. Но… с другой стороны, как иначе? Может быть, зря вообще я согласилась? Хотя… какое, к черту, «может»?! И дураку понятно, что напрасно я в это все ввязалась. Отец, когда узнает, с ума сойдет. А Олег? Я даже представлять не хотела, какой будет его реакция.
– Мне жаль, что я тогда так с тобой поступил.
Это было неожиданно. Очень. Так неожиданно, что я даже закашлялась. И что на это ответить? Шепнуть, куда он может засунуть свои запоздалые извинения? Или найти в себе силы принять их?
– Угу… – буркнула я, так и не определившись.
– Я поймал себя на том, что всегда останавливаюсь у детских площадок. Сейчас понастроили, знаешь, таких… красивых и современных. С безопасным покрытием и прочим дерьмом, а раньше…
– Не надо, – оборвала пустившегося в воспоминания бывшего, чувствуя, что если не сделаю этого… расплачусь или вцеплюсь в его морду. – Не смей. Не знаю, что творится у тебя в голове, и знать не хочу… Но не думай, что ты мне покаешься, и я отпущу тебе все грехи. Справляйся с этим сам, понял?
Двери лифта, наконец, открылись, и я вывалилась из кабины, жадно хватая ртом воздух. Торопливо шагая вперед, чтобы он только не видел, как до сих пор мне больно…
– Ника, нам в другую сторону.
Сквозь нарастающий шум в ушах до меня донесся тихий голос Гуляева. Такой… особенный и запоминающийся голос. Стоит раз услышать – и все. Уже ни с кем не спутаешь.
– Конечно. Ты иди. Я только, – судорожно осмотрелась по сторонам и, завидев кулер, с облегчением пробормотала, – я только налью воды.
К счастью, Гуляев, обычно не отличающийся тактичностью, ушел. И только тогда я выдохнула. Достала стаканчик, набрала воды, чуть не расплескав половину, и залпом выпила. Налила еще. На этот раз
