иду открывать дверь, в которую звонят.
Знаю, что это Олька. Моя старшая сестра. Поворачиваю ключ и почти сразу накидываюсь на эту пропажу с удушающими объятиями.
– Тише ты, – Оля смеется, уворачивается.
Опускаю взгляд и сажусь на корточки.
– Катюша, какая ты уже большая.
Племянница вцепляется в ногу своей матери, прячется. Это неудивительно. Последний раз я видела ее совсем крохой. Ей тогда всего пару месяцев было. А теперь уже три полноценных года.
– Катя, не бойся. Это тетя Ксюша.
– Нашла тетю, – цокаю языком, – просто Ксю. Проходите, так и будем на пороге стоять?
Олька поднимает малявку на руки и шагает вглубь квартиры. Пока они раздеваются, я ставлю чайник и открываю коробку с принесенными сестрой пирожными.
– Хорошая квартира, – констатирует Оля, заглядывая в кухню.
– Мне тоже очень нравится.
– Уехала бы тогда с нами…
– Не начинай, Оль.
У нас с сестрой хорошие отношения. Теплые. Но она никак не может простить мне, что я тогда осталась с отцом. Нет, не так. Она корит себя, что бросила его. Она бросила, а я проявила смелость, хоть и была младше, чтобы остаться.
– Прости. Как там папа?
– Хорошо. Кстати, давай ему позвоним, – тут же загораюсь этой идеей, – по видеосвязи. Он обрадуется. На Катюху посмотрит. Он тоже давно ее не видел.
– Не знаю…
– О-о-о-оль, – закатываю глаза, – сейчас принесу планшет.
Олька мнется, но неуверенно кивает.
Они с отцом редко видятся. И созваниваются тоже редко. У Оли полно предрассудков и колоссальное чувство вины. Она уверена, что папа на нее в обиде, поэтому еще больше трясется идти на контакт.
Снимаю планшет с зарядки и притаскиваю на кухню. Чайник отщелкивает кнопкой, сигнализирует, что вскипел.
– Так, сейчас, – высовываю кончик языка, – во-о-о-о! Привет, папуль, – машу ему рукой и поворачиваю камеру так, чтобы Олька с Катей тоже вместились.
– Девочки, – папа мягко улыбается, и сразу становится теплее на душе. – Это у нас уже Катюша так выросла?!
Малышка ерзает на руках матери, но заинтересованно смотрит на экран.
Я же делаю вид, что у меня звонит телефон, и выскальзываю в соседнюю комнату. Пусть наедине поговорят. Оля скованная. Ей всегда нужен толчок, чтобы решиться.
Сначала я слышу в основном папины реплики. Он что-то спрашивает, рассказывает. Олька лишь отвечает или поддакивает. Но примерно минут через двадцать ситуация меняется. Я слышу смех сестры, а потом как Катюшка читает стишок Агнии Барто. Самой от счастья светиться хочется.
Решаю, что пока рано возвращаться. Они только поймали там общую волну. Поэтому поудобнее устраиваюсь на диване и залезаю в инстаграм. Да-да, я подписалась на Соколова. Глупо, конечно. И он сто процентов не заметил приток еще одного подписчика к своим пятнадцати миллионам.
Пролистываю
