корсет, колючее кружево и одуряющий аромат травы, сберегающий ткань от моли. Я чувствовала себя столетней старухой, поэтому с удовольствием скинула бы орудие пытки прямо в саду. Было жарко, гудели мухи, противно пахла застоявшаяся вода в пруду.
Мне передали, что после отказа Дикрей страшно разозлился, а я впервые пожалела, что давней ночью не настояла и не отдалась любимому. Препятствия делают чувства острее. В восемнадцать я была уверена, что Толл моя единственная любовь на всю жизнь.
Брат потирал руки, что так легко отделался от сына купца, но на следующий день на стол легли двенадцать тысяч золотых монет.
– Этого достаточно?
Я не могла оторвать глаз от моего Дикрея. Он сделался настоящим мужчиной: крепкий, как дуб, что рос под окнами спальни, вьющиеся волосы, густой гривой падающие на лоб и делающие мерцание черных глаз еще загадочнее, упрямо сложенные губы и утративший мягкость подбородок, на котором теперь топорщился не юношеский пушок, а настоящая щетина. Как мне хотелось прикоснуться к той щетине щекой! Глупое желание, но все во мне хотело этого мужчину. Я даже сжала ноги, подстегивая приближающуюся волну наслаждения.
Эта тайна навсегда останется со мной. Теперь, когда выкуп выплачен, не будет нужды представлять, как мое тело покрывает поцелуями Дикрей, как находит пальцами жаждущий прикосновений бугорок, как потом входит в меня, а я кричу, кричу… Больше не придется сжимать губы, гася стоны, и самой воровато находить горошину удовольствия. Теперь только он, только его руки.
Все пошло не так. Судьба имеет обыкновение посмеяться над нашими мечтами.
Глава 3. Выбор
Движение кареты убаюкивало. Я забыла, что напротив меня сидит король, сама не одета, а покрывало, кое-как запахнутое на спине, сползает.
Мой сон был тревожен. Я видела, как тащусь по темному переходу, освещаемому трепещущим огнем свечи, под ногами хлюпает вода, а стены осклизлые, и дотрагиваться до них все равно, что прикасаться к дохлой рыбе. Пахнет гнилыми водорослями и морем. Неимоверная слабость заставляет передыхать, едва ли сделав тройку шагов, но детский плач зовет, и я иду, иду, иду. Только-только забрезжил свет, и я облегченно выдыхаю, что трудный участок пути позади, как на стены наползает тень, и тут же в узкий проход врывается яростная волна. Меня отрывает от земли и несет, словно щепку, попавшую в водоворот, увлекает в подземелье, ударяет о камни. Горько-соленая вода везде и спасения нет. Я кричу, но меня не слышат. Я сама себя уже не слышу, и последнее, что успевает выхватить сознание – это хоровод кружащихся вокруг меня жемчужин. Ярких, чистых, несущих в себе свет.
Проснулась я от того, что меня тормошили за плечо. Закашлялась, будто действительно только что тонула: на губах даже чувствовался вкус соли.
– Вытри, у тебя кровь, – надо мной стоял король и протягивал носовой платок с монограммой «ТIII» – Таллен Третий. Я приложила приятно пахнущую ткань к носу и виновато подняла глаза.
– Тяжелая
