сейчас происходит.
– Кто вы такие? – чуть ли не топая своей ногой, спросила она. – Я, леди Эльзабэт тир Коннант, требую представиться!
Ее писклявый голос разносился по округе, что грозило нам еще большими неприятностями. Фил сделал к ней шаг.
– Боюсь, леди, мы те, кто позаимствуем вашу карету! – и, не дав девушке полностью осознать смысл сказанного, пристально посмотрел ей в глаза. Отчего та, так же как и ее спутница, упала в руки слегка покачнувшегося Филина. Сил он потратил больше, чем планировал.
Мы оттащили три тела и привязали их к ближайшим деревьям, где их не было бы видно, но можно было бы услышать, когда они придут в себя.
– И что теперь? – спросила Ласточка, когда мы все собрались возле кареты. – Вроде ты говорил только про лошадей.
– Нам придется довольствоваться тем, что предоставила судьба.
– Но карета очень заметная!
– Что мы будем делать, если нас остановят в воротах города?
– У меня есть план! – я прервал поток вопросов.
– И какой же? – спросил Ворон, скептически глядя на меня.
Я же перевел свой взгляд на привязанных к дереву барышень, а потом на наших спутниц. Конечно, у Лýны не было таких пухлых щек, а об острые скулы вообще можно было порезаться, но по комплекции, она вполне могла сойти за леди Эльзабэт. Главное – шляпу не поднимать. Марша же идеально подходила на роль наставницы девушки.
– Устроим представление с переодеванием.
Лýна
Сидя в тесной карете, в пышном желтом платье, усеянном мелкими переливающимися камнями, я не верила, что мы это сделали. Я не верила, что мы вообще на это согласились. Закрытая повозка была рассчитана на шесть человек, но наши новые знакомые явно имели более широкую комплекцию, на которую рассчитывали проектировщики. Соловей и Филин вдвоем сидели напротив меня, тетушки и Ворона, который не отходил от Марши ни на шаг. Страж сидел снаружи, изображая немого извозчика, а Ласточке пришлось забраться на крышу и стать невидимой.
Я не могла расслабиться, все повторяя про себя: «Я, леди Эльзабэт тир Коннант». Чтобы в случае чего не забыть. Шляпу я держала у себя в руках, нервно перебирая каждый миллиметр изделия. Но больше всего меня нервировал обжигающий взгляд мужчины напротив. Я старалась не обращать на это внимание, отчего мне пришлось уставиться в окно, на мелькавший пейзаж, от которого меня то и дело мутило.
Не выдержав больше этого мучения, я резко повернулась к мужчине лицом, и мы сцепились взглядами. Вообще, все наше общение сводилось именно к этому – к постоянному переглядыванию. И сейчас, когда мы смотрели так открыто, мне безумно хотелось влезть в его голову и понять, о чем он думает. Он был резок со мной с самого начала, хотя я не могла вспомнить, по какой причине он так себя ведет. Он был груб и молчалив. Но тот шепот у реки… Что же это все значит?
Глаза у него
