до хруста сжал кулаки. Потому что бесило все вокруг. Слова эти ее. И волосы короткие. И кровавые капли на ее светлой блузке. И пронзительный взгляд недовольных карих глаз убивал, выворачивал наизнанку так, что чувствовалась каждая напряженная жила. По живому резала едкими фразами и усмешками.
Сильнее убивали только воспоминания о том, как Маруся кричала ему пару дней назад, глядя в лицо, что ненавидит его.
Ненавидит!
Нет. Хватит. Он пришел, как обещал. Вино принес, как и должен был.
Все! К чертям! Пора сваливать!
Рус рывком поднялся на ноги. Не глядя, шагнул в сторону дверей. Собрался исчезнуть, пока Сема, Мила и Саня не появились.
Не успел. Друг уже шагал к нему навстречу, щекоча сынишку, висевшего на его плече, и довольно улыбался. А следом Мила вынырнула. Да так и замерла, увидев пятна крови на одежде брата.
– Рус! Что стряслось?! – всплеснула руками. – Ты живой?! Маруся, ты его покусала что ли?
Рустам промолчал. Бросил тяжелый взгляд через плечо. А там девчонка все еще лежит на диване. И тряпка эта со льдом на половину лица.
– Это я случайно наткнулась на Рустама, – скривилась Маруся, а потом вдруг как зыркнула на Руса. – Но мы все уладили.
– Угу, – пробормотал Нагашев.
– Если уладили, давайте ужинать. Я голодный, жуть просто! – пожав руку друга, заявил Семен Заверин, – Ты бери нашу пострадавшую и тащи к столу.
Семен выдал распоряжение другу. А сам отправился усаживать сына в детский стульчик.
Мила делала вид, что полностью погружена в сервировку горячего. Не хватало последних штрихов, чтобы сесть за стол.
Ну а Рус… Нагашеву пришлось помогать Марусе подняться на ноги.
Крепкие руки вновь обхватили хрупкие запястья, а следом и тонкую талию.
Под широкой тканью одежды фигурка девчонки не просматривалась, а вот когда Рус сжал ладонями, то вновь «завис».
Талия была до одури тонкой. Нагашев спокойно обхватил ее пальцами, а они тут же сомкнулись на спине.
И сама девчонка легкая, как пушинка. И рост у нее крошечный. Маруся едва доставала макушкой Русу до плеча.
Крошечная и миниатюрная, такая, что страшно становилось. Вдруг Рус слишком крепко сожмет? Или обхватит? У него сил – немерено. А она вон какая хрупкая.
Рус понял, что все еще держит девчонку над полом, в воздухе. А она молчит. Не возмущается, не кричит о своей ненависти. Смотрит на него как-то странно.
Нагашев моргнул, отгоняя наваждение. Не хватало еще чудить прямо здесь, перед Марусей да в доме друга.
Так же молча Рустам поставил Марусю на пол, придержал, чтобы не упала, если вдруг голова закружится.
– Я в порядке, – фыркнула девушка и осторожно обошла мужчину, чтобы скрыться в гостевой уборной.
А там, смыв всю косметику с лица, нанесла блеск на губы, убедилась, что пятна крови едва видны. Повезло, что алые следы ее слабости сливались с рисунком на блузке. Словом, Маруся не стала менять наряд, пусть у Милы в гардеробе
