т в затёртой красной обложке.
– Анатолийский Меркурий Сократович? – прищурился милиционер, сравнивая фотографию с оригиналом.
– Он самый.
Сержант внимательно разглядел подозреваемого, вспомнив ориентировки преступников. Возраст – 35-38 лет, рост – выше среднего, сухощавое телосложение, нос с горбинкой, глаза карие, шрамов на лице нет. Не найдя сходства с розыскными ориентировками, он придрался к паспорту:
– У вас загранпаспорт, гражданин. Предъявите советский, с пропиской.
– Отвяжитесь, сержант, холодно, – проворчал задержанный, мелко подрагивая. – Мой советский паспорт в дипломате.
– А мы можем и в тепле проверить! – пригрозил сержант. – В отделении милиции, – он пролистал документ и удивленно присвистнул. – Да тут все в штампах иностранных, не поймешь даже на каких языках.
– Недавно как из Бельгии, – снизошел подробностью пассажир и небрежно достал из кармана пачку «Мальборо».
– И как там, на Западе?
– Полное изобилие, но скучно без денег.
– Извините, конечно, а вы там в казино бывали? – смущенно спросил милиционер, возвращая паспорт.
– В прошлом месяце в Монте-Карло сто тысяч дойчмарок просадил.
– Шутите, конечно. А если серьезно?
– Если серьезно, то в казино не бывал, а на сто тысяч все же попал.
– Сто тысяч! – охнул сержант. – Это сколько же в рублях будет?
– Много! – пассажир прикурил от изящной металлической зажигалки. – Мне семьдесят лет надо отработать, чтобы вернуть эти деньги.
– Да разве столько проработаешь!
– Придется, сержант, – веско сказал пассажир. – Долг надо вернуть. В долгу, что в море: ни дна, ни берегов.
Остановка троллейбуса, расположенная за сквером, была запружена людьми с чемоданами, коробками и сумками. Блеклый свет фонарей едва пробивался сквозь тяжелый смог. Остро пахло угольной гарью. Меркурия быстро пробрал холод и он, сутулясь, беспрерывно шлепал об асфальт подошвами задубевших кроссовок. Через пятнадцать минут бесплодного ожидания общественного транспорта Анатолийский спешно устремился назад в направлении вокзала. Перейдя сквер, он повернул направо к вокзальной пристройке, освещенной неоновой вывеской:
Заплатив рубль на входе, Меркурий вошел в небольшое здание. Платный туалет сверкал белизной кафельной плитки. В помещении было тепло и чисто. Меркурий, выйдя из кабинки, умыл руки и раскрыл дипломат на столике. Достав предметы личной гигиены, он побрился электрической бритвой «Braun», прыснул на щеки туалетную воду «Aramis» и стал чистить зубы пастой «Blend-a-med».
– Одеколон французский? – раздался завистливый голос из-за спины.
– Соединенные Штаты, – процедил Анатолийский, полоская рот и рассматривая в зеркало крупного парня лет двадцати пяти, краснощекая физиономия которого кричала о пышущем здоровье.
– Продашь? – спросил здоровяк.
– Подарки от любимых женщин не продаю.
– Ну и катись к своим бабам! – вспылил крепыш и стал распахивать кабинки. – Танька, шваль вокзальная! – заорал он во всю глотку. — Ты почему в пятой не смыла?
Из подсобки вышла неопрятная тетка в резиновых перчатках.
– Пять минут назад убрала все, Олег Петрович, – ответила женщина с лицом алкоголички. — И ходют, и ходют!
– Заткнись, дура! Убери немедленно.
Амбал приблизился к Анатолийскому и злорадно сказал:
– Смывать надо за собой, гражданин приезжий.
– Вот она Родина, – вздохнул Анатолийский. – Дерьмо и хамство! Вы же видели, что я из другой кабинки вышел.
– Что-что, а дерьма у нас хватает, — осклабился работник гигиены и санитарии. — Всю Европу можем завалить.
– Да и на Америку хватит, – согласился Меркурий.
– Олег Петрович Пиханов, – протянул Меркурию визитку парень. – Заместитель председателя кооператива «Старт».
– Анатолийский.
– Классная у тебя куртка, да и кроссовки фирменные. Шмотки в «Березке»* брал?
– За границей. Там тряпки на каждом углу бесплатно раздают.
– Что ты мне в уши втираешь?
Анатолийский вложил зубную щетку и тюбик зубной пасты в косметичку.
– Немного втёр – не на каждом углу, но в Европе есть места, где кое-кому одежду выдают бесплатно.
