приходил ко мне ночью. Просил помочь уладить одно дело, это касается его семьи. Он хотел вновь наладить с ними отношения. Мы были у меня в квартире, он быстро ушел, мы не договорили. Я решил поехать за ним. Зашел в отель, дверь была открыта, нашел его мертвым. Потом на меня что-то напало…
– Напало? Человек? – Стивенс все еще всматривался в лицо старого друга. Он невольно искал следы помешательства, но лицо Фрэнка было нормальным для человека, пережившего горе.
– Человек… Да, определенно человек, только очень сильный. Он отбросил меня на несколько метров, будто я тряпичная кукла. Я не смог его рассмотреть: было слишком темно. Стивенс, ты же не думаешь, что Крейн сам себя убил? – Вудлен вновь поморщился от едва стерпимой боли: «Чертовы доктора, чертов город. Довели медицину до невероятных пределов развития, изобрели способ выращивать человеку новые конечности, пересаживать и вживлять здоровые органы, но стали забывать вкалывать пострадавшему обычное обезболивающее…».
– Отпечатки на оружии только его, все это, конечно, легко разыграть, но пока из подозреваемых только ты, Фрэнки, – Стивенс добродушно ухмыльнулся, но тут же помрачнел, будто только что понял, что его мысль не лишена логики. – В отеле полная разруха, сложно понять, был здесь кто-то или это все следы старых погромов и вторжений. Знаешь, дружище, в городе стало твориться что-то странное. Происходит много убийств, больше, чем когда-либо. Убийства жестокие, зверские, но лишенные последовательности, будто преступник или преступники действуют по сиюминутным всплескам агрессии. Люди стали бояться… Может, ты еще что-то можешь мне сказать?
– Да, еще на этаже стоял невыносимый запах формальдегида или чего-то похожего на него.
– Это может пригодиться… Неужто по городу шастает труп, вымоченный в этой дряни? – Стивенс всегда отличался мрачным чувством юмора, но Фрэнка занимали уже совсем другие мысли.
Ему нужно было найти девушку, дочь Крейна, и уберечь ее от возможной опасности.
Через полчаса Вудлен вырвался из обветшалого отеля, который стал еще темнее после страшного события, произошедшего в его стенах этой ночью. Фрэнк не смог еще раз взглянуть на тело. Уныние и холод пронизывали его тело и подбирались к самой душе, хотя в ней уже давно не было тепла и радости… Определенно, Вудлен стал слабым и разучился принимать удары, которые жизнь наносит по причинам, известным ей одной.
«Вайнона Сирин… Вайнона. Красивое имя. Интересно, что она за человек…».
В утренней прохладе пустого города Фрэнка неожиданно охватило оживление. Дождя не было, хотя дорога еще блестела в тусклом свете. Вудлен, слушая свои гулкие шаги, добрел до машины. Сел в нее, и вновь почувствовал острую боль, но теперь она даже радовала его, на мгновение он вновь ощутил себя живым. Он еще раз ощупал грудь, плечо, руку. В запястье что-то хрустнуло. Вудлен медленно загнул рукав: кожа на запястье лопнула, и из него торчал обломок кости, сделанной
