«Жалею, – сказал Оценщик. – Жалею тебя. Жалею себя. Жалею свою жизнь…»
– Ну что, Оценщик, просмотрел свою мыльную оперу? – услышал он.
Он сидел на Тверском бульваре на желтой скамейке в сухой безветренный день. Рядом ухмылялся мужик в камуфляже и кирзовых сапогах. Старательный исполнитель Сальвадор-Ловчев.
– Ну и как? – спросил Сальвадор. – Будешь и дальше артачиться? Или как?
– Я не понимаю, – сказал Оценщик, – смысла вашего обращения ко мне.
– Не обращения, а требования, – сказал Сальвадор. – Я тебя вразумлю. Олёну шеф запретил, мягко сказать, трогать. И дело не в его лирических воспоминаниях, а в том, что шеф стал набожным. Церковь поставил у себя за забором. Пожертвования производит. Орден у него на цепи. Следует заповедям, – в словах Сальвадора Оценщик уловил усмешку, вполне объяснимую. – Люди же при нем служат из тех, кому никакие грехи не страшны. Они им в радость. И они неуравновешенные. И если ты хочешь Олёну уберечь, убереги ее.
– Каким образом? – спросил Оценщик.
– Не нужны поводы расспрашивать Олёну с воздействиями… Так скажем.
– То есть – пытать?
– Понимай, как понимаешь.
– Никакие ваши требования выполнять я не буду! – с раздражением произнес Оценщик. Сальвадор и его слова вызывали в нем протесты и желание дерзить.
– Оценщик, – Сальвадор опять выговаривал слова, будто совершенствуя дикцию, – ты смотрел хотя бы первую серию фильма под названием «Место встречи…»? Смотрел… В этой серии на лавочке остается сидеть человек в кепке, вызванный МУРом из Ярославля. Остается сидеть бездыханным… Сейчас я произведу движение и точно таким человеком станешь ты. Ты меня знаешь. Я не шучу.
– Что вам от меня надо? – выговорил Оценщик.
– Малости. Сказать нам, где Олёна держит серьги Тутомлиной, есть ли у нее тайник и если есть, где он.
– Серьги, по всей вероятности, она не сбыла. Но где они, она не посчитала нужным мне открыть. Тайник у нее есть, проговорилась, но где он – в квартире или в ином месте, мне тоже неизвестно. Я ни о чем не умалчиваю…
– Верю, – сказал Сальвадор. – С паршивой овцы хоть шерсти…
– И все? – спросил Оценщик.
– И второе, – сказал Сальвадор. – Раз не знаешь, где тайник, узнай. Убеди эту шлюху, эту суку продажную в том, что ее положение серьезное. Что ей выгоднее серьги вернуть и все свои секреты открыть шефу. Иначе ей будет плохо.
– Попробую, – сказал Оценщик. – Но вряд ли выйдет толк…
– А ты уж постарайся! – приказал Сальвадор. – И про себя подумай!
Сальвадор снова вызвал ненависть Оценщика и желание дерзить.
– Слушать она меня не будет, – сказал он. – Она – сама по себе! Я сам по себе!
– Ясно, – вздохнул Сальвадор. – Разговор с тобой, выходит,
