конфликты. Ах, как это чудесно! Яд и кинжалы!
– Скорее, ругань и драки, – поправил я. – Вокруг, как можно заметить, отнюдь не средневековая Испания.
Жерар точно не слышал. В кои-то веки я не трясу его, как погремушку, заставляя немедленно умолкнуть, а прилежно слушаю! Этим нужно было пользоваться. И он пользовался:
– Чтобы оставаться добрым товарищем каждой из соперниц, я же вижу, Пашенька, тебе приходится постоянно маневрировать. Проявлять настоящие чудеса изворотливости. Куда там героям Бомарше! Как ни удивительно звучит, но это здорово играет нам на руку! Совершая маневры, ты… – Бес заговорил, делая таинственные, полные потаённого смысла паузы. – Совершенно неожиданно… должен оказаться… В мягких объятиях просто Танюши! И… И лучше бы неоднократно.
Я от возмущения просто онемел. Так вот куда он клонит, кобель паршивый! Опять за старое. Ну, постой…
Жерар продолжал вдохновенно вещать, упиваясь собственным красноречием:
– Конфликт естественным образом исчерпается, а мы получим союзницу. Да ещё какую! Горничная, Паша, это же почти что стопроцентный доступ к любым секретам любой семьи. К личным дневникам, коробочкам с лекарствами и ящикам с бельём. Горничная вхожа в такие места, в которые нам не попасть ни при каких обстоятельствах! Будуар, ванная, наконец, дамская, прошу прощения, комната…
Увлечённый открывающимися перспективами, пёсик окончательно забыл о необходимости соблюдать бдительность. За что немедленно поплатился, будучи в очередной раз бит. Надеюсь, из окон за экзекуцией никто не наблюдал. Впрочем, сирени скрывали нас достаточно надёжно.
Потом бес, жалобно постанывая, зализывал раны, а я, устыдившись собственного гнева, виновато оправдывался.
– Ну, прости. Ну, сорвался. Так ведь сколько можно? Запарили уже твои намёки. Реально запарили. И почему ты, псиная душа, считаешь меня каким-то извращенцем? Геронтофилом каким-то. Единственный позорный факт биографии не может служить основанием для выводов о моей окончательной порочности. Я вполне нормальный молодой человек, интересующийся в первую очередь сверстницами. У меня, к твоему сведению, есть Аннушка, куколка моя. И ещё сестрички-мелиссы Лада и Леля. Которых я давеча встретил вторично – и славно пообщался, между прочим. Без всяких двусмысленных маневров с их стороны. Жив-здоров, как видишь.
Бес прекратил вылизываться и с сарказмом заметил, что касаемо макошевых отроковиц, ещё разобраться надо, кто у кого есть. Если они до сих пор не сотворили кое с кем простодушным страшного, то исключительно оттого, что держат вышеназванного кое-кого за неприкосновенный запас. На случай чёрного (в особенности сам знаешь, для кого) дня. И когда однажды прелестные рыбачки останутся без улова потребных мужеских тел, то упомянутый простак послужит им сырьём для омерзительных манипуляций. И, мучительно погибая, вспомнит, конечно, своего маленького неоценённого друга, но будет поздно. А о куколке Аннушке Жерар, коли на то пошло, вообще впервые слышит. Однако
