спросил Литвак, когда они покинули мотель.
Дорога была пустынна. Широкая, длинная, она ныряла за горизонт. И с одной стороны был город и работа, а с другой – загородный дом Тальи Йоффе. Литвак остановил машину на этом перекрестке и ждал, что скажет Талья.
– Решай сам, – сказала она и, закрыв глаза, устало откинулась на спинку сиденья.
Литвак отвез ее в город. Никто ни о чем не спросил их. Не разговаривали о случившемся и они. Не разговаривали ни с кем. Даже друг с другом. Просто коллеги. И ничего больше. По крайней мере, в первый месяц. Потом Талья Йоффе вспомнила о револьвере, оставленном в загородном доме, и решила, что должна вернуть его Озу Литваку. Она пришла к нему вечером и осталась на ночь.
– Это ничего не значит, – сказала Талья утром, но спустя неделю снова оказалась в его постели.
Когда она встретила Джейн – девочку, похожую на ее дочь, они с Литваком все еще говорили, что между ними ничего нет. Они взрослые, занятые люди. У них нет времени на чувства и прочие глупости… Но Джейн, эта маленькая, изувеченная девочка, – она что-то всколыхнула в Талье Йоффе.
– Я хочу, чтобы ты дал мне свой револьвер, – сказал она Озу Литваку.
Он не спросил, зачем. Просто достал завернутое в клочок черного хлопка оружие и положил на стол. От стали пахло маслом – Талья чувствовала это, когда блуждала по заброшенным домам подпространства, где нашла Джейн. Ей нужен был Билли. Нужна была его жизнь. Казалось, если она остановит его, то сможет искупить свою вину за то, что не смогла спасти дочь. Вместо нее она спасет других. Таких же живых. Таких же молодых.
– Помогло успокоиться? – спросил Оз Литвак, когда с Билли было покончено.
– О чем ты? – притворилась удивленной Талья Йоффе.
– Этому месту не помешала бы охрана.
– Что?
– Могут быть и другие двери.
– Так ты знал о Билли?
– Мне рассказал Третий.
– Откуда он узнал об этом? Я никому не говорила, что хочу сделать.
– Он рассказал лишь о том, что случилось с той девочкой. Джейн, да, кажется? Потом ты взяла у меня револьвер.
– Я должна была это сделать.
– Я тебя не упрекаю.
В этот вечер они расстались рано, словно что-то изменилось между ними, что-то сдвинулось. Вот только в какую сторону?
Талья Йоффе вернулась в свою одинокую квартиру и долго лежала в холодной кровати, не в силах заснуть. Она хотела думать о том, что осталось в прошлом: о своей дочери, об ее отце, о жизни, которая уже никогда не вернется, но вместо этого думала лишь о Джейн. Молодое тело восстанавливалось быстро, почти рекордно. Кости срастались, шрамы затягивались.
– Я бы хотела, Джейн, чтобы ты осталась здесь, – сказала Талья Йоффе, когда пришло время принимать решение.
– Я не смогу заменить вам дочь, доктор Йоффе.
– Значит, ты хочешь уйти?
– Нет. Если можно, то я останусь с Третьим, его сыном и остальными. Они не такие, как Билли. Не такие, как люди извне.
– Этот мир не создан для тебя, Джейн.
– Так исправьте это. Доктор
