сколько раз слышала о вреде алкоголя? Тридцать тысяч раз? Пятьсот тысяч? Никто не запрещал алкоголь, но никто его уже и не покупал. – Не думала, что где-то еще делают нечто подобное, – честно призналась Аника, указывая взглядом на бутылки в мини-баре.
– Это ограниченная серия, – Макс Вернон улыбнулся, показав безупречно белые зубы.
Изобразив понимание, Аника кивнула. Улыбка Вернона стала шире. Теперь она уже не притягивала взгляд, не располагала к себе, а смущала, вызывала дискомфорт.
– Так что тебе налить? – спросил он и спешно предупредил, что не потерпит отказа.
– Ну, если так… – Аника растерянно уставилась на красивые бутылки.
– Если не разбираешься, то выбери ту, которая нравится тебе больше всего, – посоветовал Макс Вернон.
Идея понравилась Анике и помогла ей отвлечься – красные, зеленые, синие, желтые бутылки смотрели на нее, и каждая была красива по-своему. «Нет, так выбор не сделать», – решила Аника и начала изучать формы бутылок.
– Мне нравится вон та, с пупырышками, – наконец решилась она.
Несколько долгих секунд Вернон смотрел на бутылки, пытаясь понять, о какой из них говорит Аника.
– Зеленая, – помогла ему Аника.
– Конечно, – Вернон снова широко улыбнулся. – Хороший выбор. Крепкий, но хороший.
Они разговаривали больше часа. Разговаривали ни о чем. Особенно Вернон. Анике казалось, что за это время он не сказал вообще ничего важного, хотя слов было много. И еще было много алкоголя. Аника чувствовала, как приятно гудит у нее в голове. Нет, она не была пьяна, но напряжение отступило, сдало позиции. Благодаря этому, когда Вернон заговорил о пользе рода Крейчи для общества, Аника не покраснела, не смутилась. Лишь окинула главу колоний внимательным взглядом, готовая принять свою, согласно отчетам комитета, наиболее благоприятную роль в обществе. В конце концов, когда-то это должно было случиться, а Вернон, согласно все тем же отчетам, был одним из наиболее подходящих кандидатов.
– Твои предки всегда были близки к комитету, – неожиданно сказал Макс Вернон. – Особенно если посмотреть первые поколения после начала Возрождения.
– Да, я тоже слышала об этом, – улыбнулась Аника, представляя Вернона отцом своего будущего ребенка.
– Что же случилось? Последние поколения решили отойти от политики? Потеряли интерес?
– Возможно.
– А ты? Ты стала социологом, но вместо того, чтобы получить работу в комитете, предпочла студенческую аудиторию?
– Быть учителем не так уж и плохо, к тому же… К тому же комитет уже повесил на меня ярлык репродуктивной функции как наиболее полезной для общества. – Аника утопила взгляд на дне своего стакана, где плескались остатки абсента, от которого было так тепло в желудке и так легко в голове.
– И тебе это нравится? – спросил Вернон.
– Что нравится? – Аника заставила
