меня с ума… – а потом еще что-то о мертвом городе. Одноэтажные дома гниют, разваливаются. Заборов нет. Лес подступает к постройкам, забирает то, что принадлежит природе по праву.
Хэнк не поверил. Долго бродил по городу. Добрался до заброшенной фермы, где колосилось неестественно желтое пшеничное поле, за которым никто не ухаживал. И больше ничего.
Дом Кортни. Хэнк не хотел покидать вокзал, но Кортни сказала, что автобус приходит раз в неделю.
– Откуда ты знаешь? – насторожился Хэнк.
– Просто не успела забыть. – В ее глазах появилась грусть.
Она отвернулась, прикурила сигарету. Хэнк увидел, что у нее дрожат руки.
– Как ты оказалась здесь? – спросил он.
– Это важно?
– Возможно.
– Я так не думаю, – на лице Кортни появилась фальшивая улыбка. Она подалась вперед, близоруко заглядывая Хэнку в глаза. – Ты не голоден?
– Я не знаю.
– А я знаю, – Кортни протянула ему руку и повела в свой дом.
Стены из белого кирпича, массивная дверь. Внутри пыльно. Железная печь у единственного окна. Стол, четыре стула. Кровать одна. Старый сундук наполнен консервами.
– Знаю, что не «Хилтон», – вздыхает Кортни. – Но это единственное кирпичное здание в городе, если не считать вокзал. – Она показывает на консервы. – Все просроченное, но я ела и еще жива.
Вечер. Стрекот цикад. Выйти на улицу, собрать дров. Поужинать.
– На ночь не останешься? – спрашивает Кортни.
– Нет.
Теперь вернуться на вокзал.
– Подожди! – кричит Кортни. – Вдвоем веселее…
Ночь холодная, неспокойная. Цикады стихают, начинается дождь…
Хэнк проснулся. Тело затекло, болело.
Оглядеться. Кортни спит. Дождь барабанит по железной крыше. В каморке кассира горит свет. Подняться на ноги. Свет погас. Хэнк замер. Здесь есть кто-то еще? Страх. Любопытство. Подойти к окнам каморки кассира.
– Кто здесь? – тишина. – Я видел свет.
– С кем ты разговариваешь? – сонно спрашивает Кортни. Вздрогнуть, выругаться сквозь зубы. – Ты чего?
– Испугался.
– Пошли спать. Одной холодно.
– В каморке кто-то есть. – Теперь взять у Кортни зажигалку, заглянуть в окно кассира.
– Может быть, тебе приснилось?
Промолчать. Стоять, прижавшись лицом к стеклу кассы, вглядываясь в темноту. Желто-синее пламя зажигалки дрожит, рождает чудные тени.
– Ну что, спать? – торопит Кортни.
– Подожди. – Хэнк просунул в окошко кассы руку, пытаясь открыть жалюзи.
– Там темно, – издевается Кортни.
– Знаю.
– И не боишься? Вдруг кто-то сидит там и смотрит на твою руку?
Зажигалка в руке Хэнка нагрелась, обожгла пальцы. Он выругался. За окнами сверкнула
