руки…
Бой продолжался. «В жару битвы палубы наших кораблей представляли зрелище одинаково ужасное: без мундиров, с завязанными или заткнутыми ушами, дабы совсем не оглохнуть, те люди, которые, за несколько часов (до боя) казались короткими и добрыми, теперь казались бешенными. С диким взором, с растворенными устами, не замечая никакой опасности, они бросались и опрометью бежали туда, куда приказывали. Храбрейшие возвышали голос; им охотно и стремительно повиновались, и никто не узнал бы робкого. Тяжелораненые и умирающие, одни лежали смирно, другие ползли на перевязку, не произнося ни одного жалобного стона. Вскоре крикливое «ура!» подменилось отчаянным молчанием, и тут-то каждый, можно сказать, работал за четверых, и силы по мере утомления. Казалось. Увеличивались. Томимые жаром, жаждой и усталостью матросы окачивались морской водою (коею в осторожность от пожара палубы наливаются), прикладывались к ядрам или держали свинцовые пули во рту, и тем освежали горящие губы и запекшийся язык. В таком положении ничто не устрашало их; большой ужас возбуждал большую храбрость: каждый взрыв сопровождался радостным «ура», даже раненные на кубрике провозглашали сей символ славянской храбрости…»
– Не суетись ребята! – кричали азовские офицеры вошедшим в азарт артиллеристам. – Целься вернее под ватерлинию, чтоб тонул исправно!
Лейтенанты Павел Нахимов и Иван Бутенев, мичмана Владимир Корнилов и Ефим Путятин, гардемарины Дмитрий Шишмарев и Владимир Истомин – все при деле!
Над «Азовом» занимаются (в который уже раз) языки пламени. Их сбивают, аварийные партии мечутся от бака к юту.
… Очередной залп с турецкого фрегата и падает, заливая кровью палубу, лейтенант Бутенев. В горячке он пытается подняться. Из раздробленной ядром руки хлещет кровь. Лейтенант рвет зубами рубаху.
– Затяни узлом повыше! – хрипит он подбежавшему матросу. – И живо назад к орудию!
Еще некоторое время Бутенев руководит своей батареей, но силы оставляют его и он падает на руки своим артиллеристам. Пушки среднего дека принимает под свое начало мичман Константин Истомин. Невозмутимо вышагивая средь свистящих ядер в сдвинутой на затылок фуражке, он подбадривает матросов:
– Это что, в аду, говорят, еще почище-то будет! Залпировать по моей команде! А целить под срез палубный!
Позднее Нахимов вспоминал: «… Бедный Бутенев потерял правую руку по самое плечо. Надо было любоваться, с какой твердостью перенес он операцию и не позволил себе сделать оной ранее, нежели сделают марсовому уряднику, который прежде его был ранен…»
Теперь против «Азова» оставалось всего лишь три противника. Но радость экипажа линейного корабля была недолгой. На место выбитого из линии фрегата уже выходил откуда-то из-под берега другой, еще невредимый. На «Азове» же к тому времени повреждений хватало: шаталась во все стороны выбитая из степса фок-мачта, вышло из строя немало и пушек. В неразберихе боя кто-то по неосторожности, отбрасывая в сторону зажженный картуз, попал им в кучу других, приготовленных
