от его предложения, отвечал: „Пойдем“. Он вошел с ними в палатку, где набралось их более 10 человек. Один из них стал говорить с ним грубо: „Молоденек, брат, ты, а шумишь много“. И начал его трепать по плечу. Хвостов, видя, что дерзость сия может также и других ободрить к наглостям, решился в то же мгновение из всей силы ударить его в щеку, так, что разбойник не устоял на ногах. Потом, подняв саблю, сказал: „Ежели вы что-нибудь против меня подумаете, то дешево со мною не разделаетесь, я один справлюсь с вами“. Разбойники оцепенели. Атаман закричал на виноватого: „Ты забыл, что ты варнак, а его высокоблагородие – государев офицер“. После чего велел ему кланяться в ноги Хвостову и просить прощения. Так заключен был мир с разбойниками, которые потом даже сами предлагали нам все, что имеют, кроме сахару, извиняясь тем, что не нашли оного ни у одного купца».
…На исходе четвертого месяца Хвостов с Давыдовым добрались, наконец, до Охотска. Позади остался тяжелейший и полный опасностей путь. В Охотске их ждало уже компанейское судно «Святой Елисавет» с пьяной в стельку командой.
– Вылазьте на божий свет, сердешныя! – свесился в трюм Хвостов. – Да подымайте парус!
– Опохмелиться бы нам сперва, господин хороший! – полезли по трапу недовольные мореходцы. – Как же нам, горемычным, на тощак-то плысть!
– Вот в окиян выйдем, там водичкой соленой и опохмелитесь! – заверил их лейтенант, саблей в руках поигрывая. – Отдавай конец швартовый!
– Куда хоть поплывем? – спросили мореходы, опасливо на саблю поглядывая.
– А прямиком до Америки!
– То-то и делов, так бы сразу и сказал! Что мы, Америк не видывали!
Из дневника Давыдова за август 1802 года: «На судне „Елизавета“ всего было 49 человек: лейтенант Хвостов, начальник оного, я – штурман, подштурман, боцман, трое матросов, 34 промышленных, два алеута с Лисьих островов, один американец с полуострова Аляксы, приказчик, помощник его и два наших человека.
…Хвостов и я были первые морские офицеры, вступившие в Американскую компанию: посему всяк удобно себе представить может, какие трудности преодолевать, какие недостатки во всем претерпевать, какие закоренелые предрассудки истреблять, каких привычных к буйству людей усмирять и, наконец, с каким невежеством должны были мы беспрестанно бороться».
Воздев латанный-перелатанный парус «Святая Елисавета» взяла курс в Охотское море, чтобы миновав его, через Курильскую гряду, выбраться в океан и взять курс к оскаленным аляскинским берегам.
Скрипя изношенным корпусом, судно медленно тащилась по речке к Охотскому морю. Хвостов с Давыдовым, как могли, наводили порядок среди своей команды. Бесед душеспасительных не вели, орудовали больше кулаками. На команду сей воспитательный метод, впрочем, впечатление должное произвел. Пока к морю по речке выбирались, трижды на отмели выскакивали. Хвостов от души лупил рулевого по зубам:
– Смотри зорче, лахудра пьяная! А то враз инвалидом сделаю!
Но вот
