ушли по своим делам.
Ближе к вечеру вокруг Михайлова собрались его соседи:
– Когда пойдешь к ним, главное, не трогай их шконки – они этого очень не любят. И не переспрашивай, когда будут говорить. Если предложат кого-нибудь завалить, то лучше сразу отказывайся, тогда немного побьют и отстанут, а если согласишься и не завалишь, то тебя точно кончат. Если дадут хлеб, то сразу не ешь, сначала спроси, что хотят за него. В глаза «законникам» не смотри и, вообще, старайся говорить как можно меньше.
Его еще долго инструктировали, но предусмотреть все варианты было просто невозможно. Когда уже стемнело, он попрощался со своими новыми товарищами по несчастью и направился в самый конец барака. Он шел очень медленно, испуганно озираясь и вздрагивая от каждого громкого звука. Зеки удивленно рассматривали проходящую мимо них человеческую фигуру. Михайлов, словно в тумане, плыл к своей будущей судьбе. То, что именно сейчас решится, будет ли он еще мучиться в этом лагере или сейчас закончит свое земное существование, – было ясно еще с утра.
Вслед за ним уже шли несколько блатных. Они вальяжно переваливались с ноги на ногу и нарочито вызывающе поигрывали финками. Михайлов не знал, где находится место утреннего блатного, и поэтому изредка поднимал взгляд с пола на шконки и высматривал нужного ему человека.
– Чего ты таращишься? Жить надоело? Чего нужно здесь?
– Мне сказали вечером подойти.
– Я, что ли, тебе сказал подойти?
– Нет.
– А чего пялишься на меня тогда? Двигай отсюда, пока живой.
Наконец, знакомый голос окликнул его:
– Сюда иди.
Михайлов сделал еще несколько шагов и остановился напротив окликнувшего его человека.
– Напомни мне, что я от тебя хотел?
– Накормить меня хотел.
– Накормить? А у меня что здесь, продовольственный склад, что ли? По какой статье чалишься, сколько лет впаяли?
– Пятьдесят восьмая, двадцать пять лет.
– Двадцать пять? И ты думаешь, хоть половину продержишься? Пятьдесят восьмая – измена Родине. Значит, Родину не любишь? Ну, мы тебя здесь быстро научим, как Родину любить.
Он сделал знак пальцами, сплошь покрытыми воровскими наколками, и на Михайлова тут же посыпались удары со всех сторон. Он упал на пол и постарался прикрыть руками сломанные ребра. Били в этот раз недолго и не очень сильно. Выбили еще пару зубов, и на этом первая часть запугивания была закончена.
– Ну, ты понял, что здесь тебе не у бабы подмышкой?
– Понял.
– Ну, если понял – это хорошо. Так, говоришь, есть хочешь? А здесь просто так ничего и никому не дают. Что умеешь делать?
– А что нужно?
– Ну, много чего. Завалить человека сможешь?
– Нет.
