для моего разума и памяти.
– Нехитрые приёмы с гравитацией! – доложила возлюбленная, испытывавшая, видимо, удовлетворение от моих широко раскрытых глаз и поднятых бровей.
– Ого! – вырвалось у меня. – Боже! Ты только глянь! – я показал пальцем на небесную пустоту под нашими ногами и невероятное скопление воды над головой, способное порвать на мелкие кусочки любое воображение!
Тем временем потолок под ногами полностью затвердел. «Хорошо, что в смотровых секциях нет мебели», – на моём лице возникло некое подобие улыбки.
– Забавная картина! – сказала патрийка землянину, который лежал с закрытыми глазами на подвисшем в воздухе диване и наговаривал текст, который заносился в голограмму его Помощником.
– Юва, милая, ты снова сбила меня, – без особых претензий ответил Алон, – когда мне только удалось настроиться на творчество!
– Дорогой, придётся тебе настраиваться ещё раз, позднее, – заметила она, хихикнув. – Мы опоздаем в Институт! Да уж, пунктуальностью ты явно не страдаешь.
Израильтянин встрепенулся и взглянул на только что возникшую голограмму у своего запястья.
– Никак не могу привыкнуть к вашему быстротечному времени! Где мой пиджак?! – он заметался по квартире, пропадая и возникая из сплошных стен без каких бы то ни было проемов. – Иногда мне кажется, – землянин остановился перед ней, жестикулируя руками, – что зря вы отказались от арок, проходов и дверей… Где какая комната?!
Юва рассмеялась над растерянностью мужчины, параллельно активировав из возникшего перечня режим прозрачности. Моментально все боковые поверхности исчезли.
– А, точно! Всё забываю… Ах, вот он где! – Алон зашёл на кухню и забрал пиджак со спинки стула. – Теперь я готов!
– Замечательно! – подавляя смех, девушка поправила золотистые волосы, спадающие на сплошной обтягивающий костюм, который был очень популярен среди патрийцев прежде всего из-за удобства и неприхотливости: он с лёгкостью принимал любую форму и следил за всеми функциями организма, координируя его показатели с Помощником.
Они зашли в лифт и начали настолько быстро спускаться со своего триста пятидесятого этажа, насколько позволяли возможности организма: антигравитационная платформа могла разгоняться до неимоверных скоростей. Но в целом для патрийцев разнообразие во всём являлось обязательным элементом их жизни. И поэтому на Патрии можно было с лёгкостью встретить и стулья с обыкновенными ножками, и лифт, предусматривающий обычные двери вместо сплошной поверхности. Но, в силу понятных причин, такие проявления ностальгии были чрезвычайно редки.
Усевшись в антиграв, Юва спросила:
– Так что же за книгу ты пишешь?
– Мои впечатления о пребывании на вашей планете. В частности, сегодня описывал ту самую морскую прогулку.
Патрийка улыбнулась и положила голову на его плечо. Перед ними возвышались строения
